Ю Несбё: Доктор Проктор и конец света (как бы)

— Почему?

— Почему — что?

— Почему не все могут быть героями? — спросил Булле и тряхнул ярко-рыжим чубом, который, в отличие от самого Булле, было видно над партой.

Повисла тишина, и Лисе смогла расслышать крики и икоту, доносившиеся из соседнего класса. Она знала, что там ведет урок Грегор Гальваниус, новый учитель труда и художественного воспитания. За глаза все звали его «господин Ик», потому что он начинал икать всякий раз, когда нервничал.

— Трульс! — пронзительно верещал Грегор Гальваниус. — Ик! Трюм! Ик!

Лисе услышала злорадный смех Трульса и не менее злорадный смех его брата-близнеца Трюма, потом быстрые шаги и звук открывающейся двери.

— Не все способны быть настоящими героями, — сказала фрекен Стробе. — Большинство стремятся жить в мире и покое и заниматься своим делом, не вмешиваясь в дела чужие.

Но ее уже почти никто не слушал, все смотрели в окно. Там по заснеженному школьному двору бежали Трульс и Трюм Тране. Зрелище это было не из самых чарующих: и Трульс, и Трюм были такие толстые, что на бегу их брючины терлись друг о друга, высекая искры. Однако их преследователь тоже не был воплощением элегантности. В лучах утреннего солнца господин Ик трусил следом за близнецами неровным шагом, согнувшись и раскорячившись, словно неуклюжий лось, обутый в домашние тапочки. Странная поза объяснялась тем, что к штанам господина Ика, судя по всему, приклеился конторский стул.

Фрекен Стробе посмотрела в окно и тяжело вздохнула:

— Булле, боюсь, что люди в большинстве своем — самые обыкновенные и не склонны к героическим поступкам.

— А со стулом-то что? — тихо спросил Булле, обращаясь к Лисе.

— Кажется, он пришит к его брюкам, — шепнула она в ответ и вдруг ахнула: — Смотри, он сейчас выбежит на лед…

Тапочки Грегора Гальваниуса по прозвищу господин Ик заскользили. И он стал падать. Назад. А так как сзади у него находился стул, а у стула были хорошо смазанные колесики, а двор был на пологом склоне, а склон уходил вниз к Пушечному ручью, то господин Ик оказался невольным пассажиром стула, помчавшего его к ручью со все возрастающей скоростью.

— О боже! — испуганно вскрикнула фрекен Стробе, обнаружив, что ее коллега на всех парах летит к концу света — или, во всяком случае, к концу школьного двора.

Несколько секунд царила тишина, нарушаемая только дребезжанием колесиков стула по льду, шарканьем гладких тапочек, которыми учитель тщетно пытался замедлить свой полет, да неистовой икотой. Потом стул и его пассажир врезались в сугроб на краю школьного двора. Сугроб с грохотом взорвался облаком снежной пыли. Стул и Грегор Гальваниус исчезли!

— Человек за бортом! — закричал Булле и рванулся к двери, прыгая с парты на парту.

Вслед за ним ринулись все остальные, в том числе фрекен Стробе, и через несколько секунд в классе осталась одна Лисе. Она подошла к доске, взяла мел и стерла лишнюю букву «Р»: «МИРОВАЯ ВОЙНА» — вот теперь все правильно! После чего тоже выбежала во двор.

Фрекен Стробе и еще один учитель извлекли из сугроба Грегора Гальваниуса, по-прежнему намертво сросшегося со стулом.

— Как вы, Грегор? — спросила фрекен Стробе.

— Ик! — отозвался Грегор. — Я ослеп!

— Да нет же. — Фрекен Стробе пальцем вычистила снег у него из-под очков. — Вот и все…

При виде ее Гальваниус растерянно заморгал и покраснел.

— Добрый день, фрекен Стробе! Ик!

— Сколько шума! — сказала Лисе Булле (тот первым прибежал на место происшествия, и его всего запорошило снегом, взметнувшимся вокруг Грегора Гальваниуса).

Булле не ответил, он пристально разглядывал Пушечный ручей.

— Там что-то не так? — спросила Лисе.

— Я видел это внизу, когда прибежал сюда. Его облепил снег.

— Что облепил?

— Как раз этого-то я и не знаю. Оно исчезло, когда снег растаял.

Лисе вздохнула.

— Надо что-то делать с твоими фантазиями, Булле. Может быть, доктор Проктор изобретет какое-нибудь средство, чтобы обуздать твое воображение.

Булле поморгал, стряхивая снег с ресниц, и схватил ее за руку:

— Идем!

— Булле…

— Идем, — сказал Булле и застегнул молнию на куртке.

— Урок же еще не кончился!

Но этого Булле уже не слышал. Он ринулся в глубокий снег, лег на живот и съехал по крутому склону вниз к замерзшему ручью.

— Булле! — закричала Лисе и пошла следом. — Нам запрещено спускаться к ручью!