Александр Власов: Армия Трясогузки

Платайс и Свиридов приехали в шестом часу утра, а в девять телеграф принёс известие о взрыве склада с боеприпасами в Чите. На подполковника это подействовало самым удручающим образом. Он не сдержался и сказал адъютанту при Платайсе:

— Плохо… Нервы сдают… Кажется, что кто-то стоит за спиной, вмешивается, диктует свою волю… Документы… Теперь этот склад…

— Документы? — спросил Платайс.

Свиридов уже взял себя в руки и заговорил о другом:

— Не хотите ли отправиться со мной на экскурсию?

Платайс недоверчиво улыбнулся.

— Едва ли здесь найдётся хоть что-нибудь примечательное!

— Как вам сказать… Я боюсь, что вы уедете в Японию, так и не повидав настоящих красных.

— Есть пленные?

— Целый эшелон… Пойдёмте?

— Любопытно! — воскликнул Платайс, хотя никакого любопытства не чувствовал.

Этот визит был очень опасен. Подполковник мог раскрыть секрет эшелона. Да и бойцы диверсионного отряда — люди решительные. Пристукнут Свиридова, а заодно и Платайса. Ведь никто не знает, что за гражданский тип пожаловал к ним в гости.

— А не опасно? — спросил Платайс.

— Гарантирую! — небрежно ответил подполковник.

В сопровождении адъютанта они вышли на пути.

Выстроившись в длинную цепочку между складом и железной дорогой, солдаты грузили в вагон железные листы.

— С вас причитается, господин Митряев! — крикнул унтер-офицер, руководивший погрузкой.

— Будет! Будет! — обещал Платайс. — Когда кончите, загоните вагон на ту ветку! — он указал на колею, уходившую в лес. — Подальше, чтоб никому не мешал!

— Не извольте беспокоиться! — обрадовался унтер и подбодрил солдат:

— Шевелись! Шевелись!

«Глупец! — подумал о Платайсе Свиридов. — Тебе бы бежать отсюда без оглядки, пока бои не начались, а не с железом возиться!»

К санитарному эшелону подавали маневровый паровоз. Вступал в силу план Платайса. Железнодорожники из подпольной группы сумели добиться от коменданта станции разрешения на перегонку эшелона из тупика на пустовавшую лесную колею. Там должны оказаться рядом и вагон с железом, и диверсионная группа. Вечером бойцы вместе с охраной эшелона, состоявшей из переодетых в семеновскую форму партизан, сгрузили бы листы железа и проложили бы через болото железную тропу, обеспечив безопасный и незаметный проход на станцию дополнительного партизанского отряда.

Все было предусмотрено, кроме приезда подполковника Свиридова и этой экскурсии к эшелону…

Увидев маневровый паровоз и узнав, что комендант распорядился перегнать санитарный состав в другое место, подполковник отменил этот приказ. С сожалением смотрел Платайс, как паровозик, отфыркиваясь паром, отошёл от состава. Стройный план дал трещину, которую трудно было заделать.

Свиридов заговорил с охраной эшелона — с одетыми в семеновские шинели партизанами.

— Живы? — спросил он у синеглазого парня в лихо заломленной фуражке.

— Раненые-то? — часовой покосился на теплушки, из которых выглядывали встревоженные санитарки. — Живы!.. Теперь чего не жить: и кормят, и бинты дают.

— Никто не убежал по дороге?

— От неё не убежишь!парень похлопал по винтовке.Пуля и не калеченных догоняет!

Свиридов оглянулся на Платайса.

— Можно начинать экскурсию.

Но парень с винтовкой решительно преградил дорогу к вагонам.

— Не могу, господин подполковник! Никого пускать не велено!

Свиридову понравилась такая строгость, и он спросил:

— Кто не велел?

— Подполковник Свиридов! — отчеканил часовой.

— Он — перед тобой! — Свиридов шутливо прищёлкнул каблуками. — Спасибо за службу!

Но парень не сдался.

— Не могу! — повторил он. — Разрешите вызвать начальника караула?

Подполковник разрешил, и из пассажирского вагона прибежал начальник — молодой курносый унтер-офицер. Он вежливо осведомился, по всем ли теплушкам желает пройти подполковник Свиридов, предупредил, что воздух там тяжёлый и что раненые не стесняются в выражениях.

— Мы не барышни! — успокоил его подполковник. — А по всем не надо. Думаю, хватит и одной.

Унтер махнул рукой, и два солдата притащили откуда-то деревянный щит. Свиридов, Платайс и адъютант, как по сходням, поднялись в теплушку и остановились в дверях. Внутри было темно. Удушливо пахло лазаретом. У стен теплушки лепились трехъярусные нары. Желтели бинты. Раздавались стоны.

«Артисты!» — восхищённо подумал Платайс и еле удержал рвавшуюся с губ улыбку.

— Братцы! — негромко сказал подполковник, вспоминая заранее обдуманные фразы. — Раненые перестают быть врагами!