Идиллия Дедусенко - Приключения Альки Руднева

В первые минуты все растерялись и стояли несколько мгновений, как вкопанные, не в силах понять всего ужаса случившегося. Первым опомнился отец, схватил какую-то кастрюлю, наполнил водой и выплеснул ее на маму. Тут и Катя побежала за кастрюлей, и Алька, но папа крикнул:

— Звоните в пожарку и в «скорую»!

Когда помощь подоспела, мама уже лежала в луже воды без сознания.

— Пары бензина вспыхнули, — констатировал один из пожарных. — Да и одежда, руки — все бензином пропиталось. Хорошо, что колонку не успела зажечь, а то бы…

Неужели могло быть еще страшнее? Алька трясся, как в ознобе, бессмысленно повторяя:

— Мама… мама… мама…

Маму увезли в больницу, а он все дрожал, клацая зубами и затравленно выглядывая из угла комнаты, куда его загнала какая-то непонятная сила. И хотя в квартире никого не было (Катя и отец уехали с мамой), он не мог выбраться из своего угла до их возвращения.

— Что ты наделал! — набросилась на него Катя. — Убийца! Это ты ее убил! Ты! Ты! Ты!

Алька не мог поверить в чудовищное сообщение. Он по-прежнему дрожал и смотрел на сестру сумасшедшими глазами, даже не понимая ее слов, а только слушая громкий, рвущий на части голос. Отец, наконец, обхватил Катю за плечи, прижал к себе и сказал:

— Тише, тише… Кто же знал, что так получится… Тише… Нелепая, страшная случайность. Никто не виноват.

Катя проглотила сразу несколько таблеток и легла. Отец вытащил трясущегося Альку из угла и заставил выпить горячего чая. Потом уложил в кровать и сказал:

— Нет у нас больше мамы… Сильный шок от ожогов — сердце не выдержало… А жить надо… На вот проглоти.

Алька проглотил таблетку и вскоре словно провалился в черную дыру. Когда действие снотворного стало слабее, сквозь эту черноту начали пробиваться всполохи огня, и скоро все в его мозгу горело, как воздух в ванной… Мальчик вскочил, дико озираясь. Пожар! Опять пожар! И мама в огне!

Но все вокруг было тихо. На диване тяжело сопела и храпела тетя Люба. За окном еще было довольно темно, хотя уже можно различить зыбкие контуры предметов. Голова у Альки была такой тяжелой, что сама падала на подушку. Он пытался снова заснуть, но горькие воспоминания, пробившиеся сквозь сон, не уходили, продолжая бередить его измученную душу.

С тех пор, как похоронили маму, прошло полгода. Алька теперь «вносил» в семейный бюджет свою жалкую лепту — пенсию «за потерю кормильца». Но дела в доме не стали лучше, так как пенсия была мизерной, а отец вдруг запил. Катя, устававшая в колледже (последний курс) и на ночных дежурствах в больнице, потом едва находила силы, чтобы «обслуживать двух мужиков» и при этом всякий раз думать, как выкрутиться с деньгами и не наделать долгов. Отец, если что и подрабатывал урывками, то большую часть пропивал.

Катя стыдила его, взывала к совести, но это не помогало. Николай Алексеевич только жалко, униженно улыбался и разводил руками. Алька старался беречь одежду, но это не всегда получалось. И тогда у Кати сдавали нервы. Она кричала на обоих, а Альке каждый раз резко напоминала о его вине.

Алька тяжело переживал смерть мамы, но не мог согласиться с укорами сестры. Папа же сказал: это нелепая, страшная случайность. В одиннадцать лет трудно принять на себя какую-нибудь вину, тем более такую. И когда сестра кричала, он бурно протестовал в душе против ее обвинений, но… молчал. Молчал, потому что не находил сил защищаться и не умел объяснить ей свое состояние.

Отец уже давно его не защищал и не утешал, так как сам искал утешения в бутылке. День за днем Альке становилось все неуютнее в семье, которой со смертью мамы у него просто не стало. Он чувствовал себя чужим в этом доме, никому не нужным в целом свете. И он не выдержал в тот злополучный день сентября, когда Катя снова бросила свое обвинение:

— Это ты убил маму! Ты! Ты! Ты!

И сейчас здесь, в чужом городе, в незнакомом доме, ему казалось, что на него снова напала та жуткая тряска, как в день несчастья. Он еще сильнее зажмурился, слыша громкий голос:

— Ты! Эй, ты! Просыпайся!

Алька, наконец, осознал, что это уже не сон и не воспоминания, а действительность. И не просто действительность, а его новая жизнь. Он открыл глаза и увидел Лору, которая трясла его за плечи.

Алька не сразу понял, где находится и почему, — воспоминания о несчастье еще держали в плену его отяжелевшую голову.

— От одного глотка водки совсем ошалел, — констатировала Лора. — Поднимайся! Пора завтракать и браться за дело.