Михаил Лезинский - Сын бомбардира

Сейчас трудно с уверенностью сказать, мортирки какого производства оказались у Пищенко. «Кегорны» отливались к тому времени на уральских заводах, но встречались в русской армии орудия из Антверпена и Амстердама.

ЯДРО. ГРАНАТА. БОМБА

Когда я принёс домой круглый чугунный снаряд, отрытый в Аполлоновой балке, мама рассердилась:

— Немедленно убери из квартиры это ядро!

То, что рассердилась, — не удивительно, а вот неграмотность мамы меня просто поразила!

— Ты ошибаешься: это не ядро — это граната.

Тогда разразился самый настоящий скандал:

— Ах граната?! Ещё лучше, только гранаты нам не хватало!

И вдруг мама остановилась:

— А почему, собственно, граната? Ядро как ядро…

Пришлось прочитать небольшую лекцию. Я усадил маму на диван и популярно объяснил:

— Ядра отливались сплошными. А полые шаровые снаряды, заряженные порохом, назывались гранатами — если весом до пуда, и бомбами — если тяжелее. В снаряде сверлилось отверстие и в него вставлялась запальная трубка. В трубку эту набивали специальную медленно горящую смесь. Пока снаряд летел, огонь добирался до заряда. Эти трубки ещё назывались дистанционными.

А ещё применялись снаряды, которые начинялись маленькими ядрами или пулями. И получалась гранатная картечь. Если бомба была большая — стаканная картечь.

Мама осторожно спросила:

— А… граната не взорвётся?

Вопрос по существу. Недавно на Малаховом кургане дети нашли бомбу — она пролежала в земле больше ста лет. Ударили камнем, и бомба взорвалась. Об этом писала городская газета. Хорошо, что мама не прочитала…

Хотел сказать маме: «Может взорваться!» Но подумал: кто же у нас в квартире по снаряду стучать будет?! И с лёгким сердцем произнёс:

— Ну что ты!

И рассказал ей про сроки годности пороха — что они давно прошли, про условия взрыва бомбы — нужен сильный удар. Мама кивала головой:

— Интересно, очень интересно… Только всё-таки лучше, если б ты принёс домой обыкновенное ядро.

ПЁТР КОШКА

Однажды попала пуля вражеская прямо в горячее сердце героя–матроса, и оборвалась его жизнь. А в это время осколком снаряда отбило крыло у могучего орла, что летал день и ночь над севастопольскими бастионами и клёкотом своим подбадривал защитников города.

Принесли мёртвого матроса и раненую птицу к лекарю–чудодею Пирогову. И обратился Пирогов к гордой птице с такими словами:

— Орёл без крыла не орёл — не летать ему. Но сердце у тебя здоровое. Отдай его славному матросу, и тогда отомстит он ворогам за тебя, и за себя, и за всю землю русскую.

Согласился орёл. И переставил лекарь орлиное сердце в матросскую грудь…

Эта легенда — о человеке с орлиным сердцем, о Петре Кошке.

…После войны вернулся герой в свою родную деревеньку Ометинцы, что на Винничине. Встретила его полуразрушенная избёнка с забитыми окнами — наследство матери. А самой матери уже не было. Пока Кошка защищал Севастополь, панский холуй так избил мать, что она заболела и умерла, не дождавшись сына.

Спрятал Кошка свой мундир, сложил кресты да медали в трофейный жестяный коробок, достал свой плотницкий инструмент и принялся за работу — есть–пить-то надо! Кому сарай возведёт, а кому — и дом. Изгородь подправит и печь сложит — золотые руки были у матроса.

Потом встретил он красивую девушку Наталку Касьяненко. Поженились они, стали жить–поживать… Хотелось бы добавить «и добра наживать!». Но не нажил матрос добра за всю свою жизнь.

Нужда и невзгоды гнули Петра и Наталку к земле. Старели они. А просветления в их жизни не пред–Не выдержала Наталья, сказала Петру:

— Вынимай свои награды, надень их и пойди к старосте — авось и выйдет облегчение.

Делать нечего, вытащил Кошка свой мундир, к которому не прикасался много лет, начистил медали до солнечного блеска и пошёл к старосте.

А староста сверкнул злыми глазами да как заорёт:

— Се–вас-то–поль!.. О нём теперь и не упомнит никто. Как-никак третий царь уже на престоле. Скидывай побрякушки! — и потянулся к груди Кошки.

Распрямился тогда матрос:

— Кресты эти за русскую землю мне дадены, за защиту её от врага. Прочь руки!..

В глубокой нищете умер герой Севастопольской обороны Пётр Маркович Кошка, едва перевалив за пятьдесят лет.

Стоит памятник славному матросу в селе Ометинцы, что на Винничине. И в Севастополе ему памятник, И улица, что примыкает к Малахову кургану, названа именем Петра Кошки.

А как звали того чванливого старосту, никто и не помнит. Да и помнить нужды нет.