Камил Икрамов - Круглая печать

Старый чайханщик сказал им:

— Вы ногами бьете по голове пророка, безбожники! Вот увидите, на том свете черти так же будут бить по вашим пустым башкам, как вы бьете по этим несчастным тюбетейкам.

Председатель махалинской комиссии Махкам-ака относился к ребятам хорошо и даже принес им откуда-то волейбольный мяч, но и он сказал, что нехорошо таким большим мальчикам бегать в трусах, хотя на пустыре их мало кто видит.

— Надо уважать обычаи, — сказал он. — Мы боремся за раскрепощение женщины, но пока мальчики в трусах выглядят так нее неприлично, как женщина без паранджи. Конечно, скоро настанет время, когда можно будет женщинам ходить без паранджи. Такое время, конечно, настанет. Но в трусах — это слишком. Я убежден, что даже русские футболисты будут в конце концов играть в футбол в длинных брюках. Чем плохо?

Махкам-ака говорил об этом не раз, но мяч принес все-таки он. А то до сих пор играть бы ребятам двумя сшитыми тюбетейками.

Кудрат с Закиром наконец сочинили справку.

— Ну как? — с гордостью спросил Кудрат.

— Складно получилось, — удивился Садык.

Ему особенно понравилось начало: «Дана настоящая магазину…»

— Когда у Махкам-ака на пальце нарыв был, я ему несколько дней справки писал, — похвастался Кудрат, хотя об этом давно знала вся улица.

Закир стоял рядом с Кудратом и торжествовал. Он радовался любой удаче.

— Надо сообщить остальным, — сказал Закир, — как мы хорошо придумали. Рахиму надо сказать и Эсону-головотяпу. Мы все вместе в магазин пойдем.

Действительно, хорошо, если у всех бутсы будут. Прямо сегодня же пойти, и вечером на пустыре можно первую тренировку сделать. А потом можно на Бешагач пойти, сыграть там с большими ребятами.

Обо всем этом подумал Садык и потому с трудом выдавил из себя вопрос:

— А без печати справку примут?

Закир сразу огорчился, а Кудрат нисколько.

— Маленький, что ли? Конечно, без печати магазин не возьмет. Печать я достану. Я знаю, где она лежит. Я у Махкам-ака все знаю.

— Нет, — сказал Садык, — так не пойдет. Его обманывать нельзя. Если он сам поставит печать, я согласен.

— Конечно, поставит, — сказал Кудрат.

— А если он не поставит? — спросил Закир.

— Будем играть босиком, — твердо сказал Садык.

Ребята знали, что если он так говорит, спорить с ним бесполезно. Было решено, что Кудрат сейчас же пойдет в махалинскую комиссию и попросит председателя приложить печать. Конечно, тот согласится — ведь в справке все правда. А после обеда они впятером пойдут на улицу Карла Маркса, в спортивный магазин.

Садык попросил Закира подсадить его, достал из бывшего гнезда летучих мышей сверток, пересчитал деньги. Было шесть рублей четырнадцать копеек.

Махкам-ака председателем работал уже несколько лет. Это был смуглый голубоглазый невысокий старичок с черными усами, такими жесткими, что это было видно даже издали. Никогда еще махалинская комиссия не пользовалась таким авторитетом, как при нем. Махкам-ака всегда был в курсе всех уличных и даже домашних происшествий, и к нему часто приходили с жалобами.

А время было трудное. В Узбекистане только что закончилось проведение земельно-водной реформы. По новому закону многие богачи лишились своих земель и права продавать воду беднякам. Одни из них стали басмачами, другие, захватив все, что было ценного, бежали в города. И в Ташкенте появилось много таких людей. Они приезжали к родственникам и знакомым. Покупали дома и устраивались на работу. Все это было невозможно без махалинской комиссии, и поэтому у Махкам-ака стало много всяких забот. Появились и враги, хотя об этом мало кто думал.

Однажды к Махкам-ака пришел родственник бывшего купца Усмана, длинноногий Саидмурад, которого обычно называли Саидмурад-приказчик, и попросил справку о том, что он рабочий и из рабочей семьи. Справка была нужна для поступления на курсы советских продавцов.

— Нам нужны честные продавцы, — сказал Махкам-ака. — Почему ты хочешь с жульничества начинать?

Тогда тот предложил Махкам-ака взятку — сто рублей. Может быть, об этом никто не узнал бы, но Махкам-ака дал Саидмураду такой сильный пинок, что тот вылетел через дверь на улицу и сбил ишака, который вез на базар глиняные горшки.

Конечно, Махкам-ака не такой сильный. Как ни говори, а ему давно перевалило за шестьдесят. Просто, когда племянник Усман-бая положил на стол деньги, Махкам-ака швырнул их к порогу, а когда тот подбирал их с полу и все уже собрал, тогда Махкам-ака и дал ему ногой по тому месту, которое выпирало.