Валерий Шульжик - Фунтик и трое с большой дороги

В этот день начальник полиции вновь вызвал дядюшку Мокуса на ковёр.

— Вы свободны. Преступник схвачен. Дело закрыто… Прошу оплатить провиант.

— Сколько с нас за лечебное голодание? — доставая кошелёк, спросил дядюшка Мокус. — Ого-го! — изумился он, увидев цифры. — Да в ресторане дешевле!

— Сравнили, — обиделся Фокстрот, — там варит капусту повар, а у нас — генерал!

С тяжёлым сердцем покидали полицию Мокус, Бамбино, Триолина и Бегемот. Известие о том, что Фунтик схвачен, огорчило их больше, чем бессонная ночь.

— Нуждаетесь в углеводах? — неожиданно спросил их на улице незнакомый пёс в чёрных очках.

— Нет, — ответил Бегемот, — но кушать хотим.

— Это вам, — сказал пёс. И, протянув корзину с фруктами, шепнул: — Идите прямо и не оглядывайтесь. В сквере вас ждут друзья!

Добер и Пинчер не отходили теперь от сейфа с Фунтиком ни на шаг. Каждые три минуты они стучали в железную дверцу и требовали от задержанного ответа.

По учёной книге Пинчера с арестантами, склонными к побегу, положено было держать зрительный или звуковой контакт.

— Фунтик, ты здесь? — спрашивал, например, Пинчер.

— Здесь, здесь! — отвечал Фунтик.

— А что делаешь?!

— Жалобу на вас всех пишу!

Терпеливо, как гимназический воспитатель, Пинчер объяснял Фунтику, что в полиции можно жаловаться лишь на короткий срок задержания, все остальное — хвалить!

— Нет, каков гусь?! — возмущался он. — Бегать от госпожи Беладонны?! Да я бы на твоём месте семечки у неё с рук клевал и ждал бы, когда бабулька того…

— Ой, — махнул рукой Добер, — богатые, как черепахи, долго живут.

И тут в кабинет заявился заключённый в полосатой одежде, с вёдрами, тележкой и шваброй на кривой палке.

— Приказано сделать уборку! — доложил он.

— Эй ты, полосатый, поаккуратней! — прикрикнули сыщики и, спасаясь от швабры, вышли на крыльцо.

И в это время у входа, разумеется совершенно случайно, объявился вокально-инструментальный дуэт "Противные голоса".

Пёс бил в литавры, а бывший одноногий пират "рваная майка", а нынче шарманщик со всеми ногами крутил ручку шарманки.

Дуэт звучал противно, но гармонично. Всё в нём: и слова, и музыка, и исполнение — было одинаково нехорошо.

Но сыщикам нравилось. А в том месте песни, где говорилось, что полицейские очень много работают, но за это мало получают, старший с дипломом даже всплакнул.

А в это время Бамбино, изображавший уборщика (а это был именно он), исполнял в кабинете начальника очень опасный трюк.

Открыв сейф, он быстро поменял Фунтика на попугая и, умоляя друзей воздержаться от радостных воплей, надежно упаковал поросёнка.

Вот где оно пригодилось, цирковое с двойной крышкой ведро!

— У тебя, любезный, ничего тут к ручкам не прилипло?! — спросил Пинчер, вернувшись в кабинет.

— Обижаете! — оскорбился Бамбино. — Я только по сейфам… Этот… как его… ры-цы-ды-вист!

— Ничего, вылечим! — пообещал Добер, вытесняя поломойца с тележкой за дверь.

А сейф в это время вновь принялся бунтовать.

— Требую адвоката! — вопил он. — Отказываюсь есть, пить и летать!

Возле полиции полосатого уборщика с ценным грузом ждал велосипедист, а за углом, в переулке, — цирковая машина.

Это была неописуемая встреча!

Фунтик от радости… А дядюшка Мокус… А Бегемот в это время…

А уж Триолина… Короче, неописуемая встреча потому так и называется, что её нельзя описать.

Из многих опасных операций генерал больше всего любил одну — вручение наград.

Вот и теперь, узнав о том, что Фунтик окончательно схвачен, примчался он в городок на парадном автомобиле в сопровождении супруги и прелестнейших малышей.