Иван Сотников - Чудо-камень

Тут извечная борьба камня и дерева.

Вблизи гребня особенно грандиозно нагромождение каменных глыб, поросших мхом и стелющимся вереском. Одна из скал почти отвесно взметнулась ввысь. Тайга двинулась за нею, словно хочет схватиться врукопашную. Деревья тоже тянутся ближе к солнцу, они подступили к самой скале, чтобы по ее уступам одолеть высоту. Камень не стерпел дерзости, и глыбы в сотни тонн весом рухнули на тайгу. Она грудью приняла удар, но не отступила. Пусть разбиты ее пихты и ели, пусть многие из них омертвели. Поднимутся другие. Живое неизбежно победит!

Из-за груды каменных глыб на ребят дохнуло вдруг холодом. Вот те и раз — снег! Снег в июне! И здесь только-только цветут подснежники. Обессилев, лес уступает место тундре. У кривостволой стелющейся березки листочки с ноготь, не больше. А чуть выше на карликовых березках еле-еле набухают почки.

Наконец и Таганай! С него видны дымы Челябинска, даже Свердловска. Перед глазами седой Ицыл, каменные громады Юрмы. Весь горный ландшафт как на ладони.

Теперь на Юрму!

Путь на нее не менее труден. Опять заросли горной тайги, заболоченные ручьи и речки, завалы каменных россыпей. Но на вершину можно пройти двояко: либо более легким путем, либо более сложным и трудным.

Платон Ильич с Альдой, Азатом и Биктимером пошли первым путем, Сенька с Юркой и Петькой — вторым. Надо же поглядеть, нет ли и тут нефрита, нет ли редкостных самоцветов.

Юрма в переводе с башкирского означает «не ходи». Вершина опасная. Здесь своего рода кузница гроз и лишней. Горный хребет, вытянувшийся на многие километры, преграждает путь влажным атлантическим ветрам и служит как бы мощным конденсатором влаги, стягивая на себя все грозовые тучи, и здесь куется погода.

Свою группу Сенька вел уверенно, пока не начались таежные заросли. Продираясь через них, нелегко выдержать направление. Даже с компасом. Исцарапавшись, проваливались в трещины, срывались со скользких глыбунов, порой пребольно ушибались. А на подступах к самой вершине стало еще хуже. Каменистые россыпи громоздились чудовищно. Истинно каменные завалы! Всюду груды и груды бесформенных или плитообразных глыб. Они хаотически нагромождены друг на друга. Здесь тоже царит извечная борьба между лесом и камнем. Обрушиваясь, камень валит деревья, вырывает их с корнем, губит живое. А ель и пихта, иногда и береза, уцепившись корнями за каменистую почву, грудью преграждают путь камню. Подчас гибнут, а не сдаются. Больше того, цепляясь за каменные глыбы или оплетая их своими корнями, стремятся все выше и выше. Выбившись, наконец, из сил, они останавливаются и в ярости сдерживают сползающие сверху каменные громады, поросшие лишайником.

Солнце и вода с ветром без устали полировали глыбы сланцев и кварца, пока не сгладили их совершенно. Оттого и скользко. Лесистые полоски, вытянутые к вершине, кажутся более заманчивыми, а пойдешь через них и видишь: деревья срослись ветвями, сцепились корнями, заросли мхом и вереском, брусникой, малиной, хоть расчищай путь топором.

Руки у Сеньки в крови. Каменные уступы остры и беспощадны. У ребят то же самое. Жаль, нет рукавиц. И все же их упорство неодолимо, что радовало, порождало гордость. Пробились все-таки, одолели!

Им не повезло почти у самой вершины. Меж двух громадных глыб провалился Петька. Сорвался на ходу. Его с трудом вынули, изодранного и побитого. Со злости он искусал губы. Надо же так сорваться! Прямо беда беду бедой погоняет. Идти он не в силах. Нет, не перелом. Даже не вывих. Просто сильный ушиб ноги. Но ступить на нее не может. Выходит, нести. А носилок нет. Смастерить их не из чего. Значит, нести на руках. Тут одному идти рискованно, а с раненым вовсе невероятно.

Сенька глядел на него с горечью, с неприязнью. Задира-пакостник, даже нести его не хочется, а не нести нельзя. После той драки у озера Альда хотела обо всем рассказать Греку, ребятам. Сенька воспротивился. «Если не трус, — бросил он Петьке в лицо, — сам расскажи!». Да где ему набраться мужества. Правда, сгоряча Сенька готов был даже избить его. А поостыл — понял: кулаки Петьке не помогут, если у него мусорно в голове. Вот очистить бы ее от того мусору! Только возиться с ним вовсе не хочется:

— Что, Юра, понесем?

Юрка поморщился. Когда не мог идти сам, Петька не пришел ему на помощь и нести отказался. Как же теперь поступить ему, Юрке? Тоже не нести? Нет, походить на Петьку не хотелось.

— Хорошо бы, конечно, бросить тут, да лучше понесем.