Александр Прозоров - Духи реки

Вперёд протолкался Чужой Голос. Он опирался на посох, увенчанный черепом орла, плечи накрывала бобровая накидка, которую шаман надевал только в моменты поклонения предку в святилище. Он собрался приветствовать гостей согласно издревле завещанным обычаям, но тут вдруг маленькая женщина закричала:

— Мама! Мама!!! — и кинулась вперёд.

— Снежана! Солнышко моё, радость моя! Нашлась! — Белая Лиса крепко обняла свою потерянную малышку. — Где же ты была, куда пропала? Я все глаза выплакала, ночи не спала…

Пыхтун к отцу и матери не бросился. Ведь ему было уже двенадцать лет — взрослый мужчина. А мужчина должен сдерживать эмоции, вести себя спокойно и уверенно. Он лишь подтянул лодку ближе и кивнул родителям на неё:

— Отец, мама, простите, я не успел выделать шкуру, она замерзла. Нужно отогреть её и замазать печенью. И отнести мясо в схрон. Надеюсь, там найдётся немного места для лишних припасов?

— Ты же сказал, что его забрали духи, Чужой Голос, — спросил у замершего шамана Белый Камень. — А он жив. Как же так?

— Духи забрали мальчика, а вернули взрослого охотника, — ответствовал шаман и возвысил голос: — Духи забрали у нас мальчика Пыхтуна, но взамен подарили нашему племени храброго охотника по имени Тигриный Волк! Пусть будет праздник, люди! В нашем роду стало больше ещё на одного достойного мужа! Вознесём благодарность нашему мудрому предку и послушным ему духам леса и реки!

— Я рад тебя видеть, Тигриный Волк, — наконец смог обнять сына Ломаный Клык. — Мой дом — твой дом. Идём домой.

Чистая Капля не сказала ничего. Она просто плакала.

— А хилого, глупого мальчика Пыхтуна ты не увидишь больше никогда в жизни, Белый Камень, — полушёпотом добавил шаман. — Его больше нет. Его забрали духи. Навсегда.

День охоты выдался ослепительно ярким и морозным до боли в зубах. Болезненно потрескивали от холода деревья, стрелял разноцветными зайчиками иней с голых ольховых веток, переливались всеми красками радуги пухлые сугробы, укрывшие, будто толстым одеялом, ямы и поваленные стволы, густые кустарники и вывороченные корни упавших берёз. Юный охотник, вглядываясь вперёд, поправил на руках заячьи рукавицы, украшенные поверху тремя рядами кожаных кисточек, и уже в который раз мысленно поблагодарил Снежану за подарок. Кабы не они — наверняка давно бы уже все пальцы отморозил.

«Ну скажи, Пыхтун, разве я была плохой хозяйкой? — всплыл в памяти плаксивый голос. — Ну, почему мама меня ругает всё время? То я не так сделала, то не этак получилось, это неправильно, то разваливается… Разве у меня что-то рвалось или разваливалось? Это же неправда, Пыхтун! Ну скажи, что неправда… Честно?.. Честно-честно?.. Пыхтун, ты когда возьмёшь меня замуж? Ты же обещал, Пыхтун! У тебя и имя уже есть, и ожерелье. Почему ты не берёшь меня замуж? Мама постоянно придирается. Я и сама всё знаю! Пыхтун, ты обещал!»

Снежана так и не научилась называть его новым, мужским, охотничьим именем: Тигриный Волк! Всё племя, сам шаман и Хромой Зубр, даже отец с матерью называли сына новым именем, и только для Снежаны он оставался мальчишкой Пыхтуном. Зато именно она позаботилась смастерить для него перед походом новые рукавицы. И не абы какие, а длинные, доходящие почти до локтя. И даже красиво их расшила. Ныне, в самый трескучий мороз, юный охотник смог в полной мере оценить её старание.

Предательски захрустел снег, выдавая подходящих из-за спины охотников, с лёгким шелестом осыпалась с низких крон лещины изморозь.

Видно, кто-то придавил невидимую под снегом длинную ветку. Тигриный Волк оглянулся, сдержанно кивнул подошедшим Белому Камню, Ломаному Клыку и Лёгкому Ветру.

— Показались? — кратко поинтересовался отец, выпустив изо рта облачко пара.

— Никого, Клык, — пожал плечами юный охотник. — Ни запаха, ни звука.

— Там их логово, там, — вмешался Лёгкий Ветер. — Все следы к этому ельнику тянутся!

Голубоглазый паренёк, всего четыре зимы назад ставший охотником и ещё не успевший нанизать себе на ожерелье ни одного клыка, беспокоился не зря. Ведь именно он по поручению Белого Камня выслеживал хищников.