Александр Прозоров - Духи реки

Почему Пыхтун и Снежана не приплыли на пляж сразу, когда дерево стало уносить? Почему не бросили его, когда их унесло за излучину? Даже забаловавшись и забыв обо всём, они всё равно должны были вернуться к ночи.

И если их нет, значит…

Но делиться своими мыслями с родителями шаман не стал. Не решился причинять боль отцам, потерявшим первенцев. К тому же — а вдруг?..

Однако берег скользил за бортом, девственно нетронутый: на краю топи не селились даже утки. Белый Камень и Храбрый Рык тоже не подавали знаков. Значит, ничего не замечали. Ни кровавых следов тигриного пиршества — что было хорошо, ни следов ночлега — что было плохо. Отдаляться от спасительной воды дети бы не стали. Нет следов — значит, из реки никто не выходил.

Лодки миновали очередную излучину, и шаман вздохнул: как ни горько, но поиски потеряли всякий смысл. Зачем детям уплывать так далеко? Что могло заставить их полдня сидеть на дереве? Почему они не вернулись, увидев, что мимо тянется уже Дальняя топь? Почему не испугались тигра и не кинулись к другому берегу? Объяснение всему этому напрашивалось только одно, и было оно очень, очень печальным.

— Смотрите, это знак! — привстав в осиновой долблёнке, указал вперёд Чужой Голос. — Это тени! Тени без людей! Я должен обратиться к духам, они хотят говорить со мной.

Охотники честно попытались разглядеть что-либо над блестящей поверхностью реки, никаких теней не заметили, но возражать шаману не стали. Ведь духи приходили только к нему, только он слышал их голоса и сам говорил голосами духов. Лодки повернули к берегу, причалили возле небольшой поляны, и мужчины выбрались на берег.

— Расступитесь. — Шаман опустился на колени, наклонился, поцеловал траву, сдвинул вперёд висящую на плече плетёную из листьев рогоза сумку, откинул край, достал туесок из бересты, высыпал на ладонь несколько щепоток порошка из гриба-красноголовика, помогающего увидеть иной мир, кинул себе под язык и надолго замер, рассасывая зелье. Когда же сознание знакомо помутилось, открыл глаза и быстро закрутил головой, громко призывая духов:

— Ой-я бобу! Ой-я, еу, еу…

От быстрого вращения головой и протяжного горлового пения голова закружилась, мир вокруг слился в яркие белые, синие и зелёные кольца, размазался, и шаман окончательно потерял сознание — свалился набок, мелко затрясся, изо рта потекли жёлтые пенящиеся струи.

— Чужой Голос, ты меня слышишь? — присел рядом на колено Белый Камень. — Ты здесь или ушёл? Что за дух в этом теле, отвечай!

— Дух-х… — сипло ответил совсем другой, незнакомый, не шамана голос. — Здес-сь…

— Ты видел детей, здешний дух?

— Ви-иде-ел… — просипел некто, вошедший в тело шамана.

— Где они сейчас?

— Забра-ал…

— Кто забрал? — не выдержал Ломаный Клык. — Их сожрал тигр? Они утонули?

— Не-е-ет… — слабо шевелясь, ответили губы шамана.

— Подожди, — отодвинул охотника Белый Камень. — Духов нужно спрашивать проще. Скажи, детей схватил тигр?

— Не-е-ет…

— Они утонули?

— Не-е-ет…

— Они живы?

— Да-а-а-а…

— Где они сейчас?

— Забра-ал…

— Кто забрал, куда?

— Забра-ал…

— Кто забрал? Куда? — нетерпеливо повторил вопрос Белый Камень.

— Я-а-а-а… — выдохнули губы, и шаман перестал биться в конвульсиях.

Чужой Голос перекатился на живот, приподнялся на четвереньки, тряхнул головой. Дополз до воды и опустил лицо в воду. Поднял, пополоскал рот, сплюнул в сторону, опустил снова. Поднял, откинулся, сел на камни:

— Кто-то приходил? Здесь были духи?

— Да, — кивнул Белый Камень. — Дух сказал, что тигр не тронул детей, что они не утонули и живы до сих пор. Но кто-то их забрал… Дух сказал: «Я».

— Значит, он и забрал, — устало потер виски шаман. — Теперь понятно, куда они пропали и почему нет следов. Духи забрали их к себе, в свой мир. Забрали живыми, не причиняя боли и не убивая. Детям сейчас хорошо. Может быть, когда-нибудь мы их даже увидим. Но сейчас их нет. Их забрали духи.

— Вот как… — Белый Камень надолго задумался, потом медленно кивнул: — Хорошо хоть, они всё-таки живы. Но в мир духов у нас пути нет. Горько мне, но придётся возвращаться без них. Мне жаль, Клык. Жаль, Рык. Надеюсь, духи будут милостивы к ним в своих землях. Спускайте лодки, братья. Плывём домой.

Пыхтун же в эти мгновения и не вспоминал об оставшихся где-то далеко за лесами соплеменниках. Он искал место для трутной ямы. Ведь добывать огонь с помощью трения — очень трудно, даже в сухие дни не всегда получается. В сырую погоду — невозможно вообще. Поэтому огонь лучше не разжигать, а хранить. Самый лучший способ — в сухих ямках, набитых пересохшей трухлявой древесиной или трутом с берёзовых древесных грибов и слегка присыпанных от лишнего воздуха. Яма размером с человеческую голову способна тлеть почти два дня. В любой момент её можно разрыть и раздуть огонь. Или досыпать свежего трута взамен истлевшего. Но она должна быть обязательно сухой, сухой в любой ливень. Если в яму затечёт вода — всё погаснет.