Александр Прозоров: Лесные духи

— Что? — зашевелилась по ту сторону Золотая Тень.

— Потерпи, сейчас освобожу… — Камыш глубоко вдохнул и нырнул снова.

При всей кажущейся простоте, отогнуть ветку оказалось не просто. Сначала он пытался опереться ногами в сучки выше по стволу и нажать на деревяшку — но ступни раз за разом соскальзывали с мокрой опоры. Потом он решил зацепиться ногами выше по суку и оттянуть ветку к себе — но сук с развилкой оказался голым, как древко копья. Камыш стал подныривать под ствол и зажимать его ногами, чтобы руками толкнуть ветку. Здесь получалось держаться надежно — но пока он нырял, выкручивался, закидывал ноги и нащупывал место ловушки, дыхания уже не хватало, и приходилось бросать все, выныривать, а потом начинать сначала.

Липу же несло и несло по реке, и она миновала уже не только устье Кабаньей реки, но и прозрачный на удивление Песочный ручей с его вкусной, даже сладкой водой.

— Мы утонем, да? — вдруг всхлипнула за стволом Золотая Тень.

— Такого не может быть! — уверенно ответил Камыш, устало раскинувшись на ветках. — Мы ведь из рода Хозяина Реки, как мы можем утонуть? Просто я немного устал и быстро задыхаюсь. Сейчас чуток отдохну…

Как учил всех детей перед первым купанием великий шаман Беседующий-с-Небом, мальчик сделал один за другим три быстрых, очень глубоких вдоха. А потом скользнул вперед ногами вниз, обхватил ствол, крепко сжав его коленками, откинулся телом вниз и в сторону, почти сразу нащупал пятку девочки, зажавшую ее ветку, вцепился обеими руками, со всех сил потянул на себя. Упругая деревяшка почти не поддалась, отогнулась всего чуть-чуть — но этого хватило, чтобы ступня девочки двинулась вверх, высвобождаясь из ловушки. Все получилось так неожиданно быстро и просто, что Камыш поначалу даже не поверил в успех и удерживал ветку еще некоторое время, пока снова не начал задыхаться. Только после этого он бросил липу и устремился вверх, хватанул полную грудь воздуха и тут же спросил:

— Золотая Тень, ты где? Ну как, освободилась?

— Не зна-аю… — опять захныкала девочка. — Она все равно болит… Я ее не чувствую… Она не шевелится… Я утону-у наверное…

— Люди Первопредка не потонут! — упрямо повторил Камыш, хотя уже без прежней уверенности.

Река была широкой, а он слишком устал, чтобы переплыть ее прямо сейчас, не отдохнув. Если же девочка и правда сломала ногу, то она не сможет одолеть течение вообще. Липа покачивалась на самой стремнине, и что до одного, что до другого берега было по четыре броска копья, не меньше.

— Камыш, Камыш, а ты сбегай за мамой, она возьмет лодку, приплывет сюда и заберет меня назад, — наивно предложила Золотая Тень.

— Пока я бегаю за помощью, тебя в Вечерние Воды унесет! — отозвался Камыш. — И не найдет никто вовсе.

Цепляясь за ветки, он осторожно, стараясь опять не закрутить липу, выбрался на ствол, подал руку девочке, помог ей тоже подняться выше — чтобы в воде не застыла. Глянул сверху на освобожденную ногу. Та и правда покраснела и заметно распухла. Даже если не сломана — далеко не уплывешь. Оставалось только удерживать равновесие, смотреть на берега и ждать удачи.

Между тем, на их берегу сосновый бор сменился низким редким ольховником и ивняком, показывая, что дети проплывают мимо Черной топи. За нее никто старался не ходить, даже мужчины племени. Обходить болото далеко, а удобных для охоты или собирательства мест, как считалось, ниже по течению с этой стороны больше нет. Похоже, так и было: макушки хвойных деревьев над чащей показывались редко. Все больше шелестели березы и осины, способные расти прямо из воды и мха. Зато с другой стороны реки то и дело поднимались обрывы из плотного желтого песчаника, потрескивали, качаясь на ветру, толстенные темно-зеленые ели, едко пахнущие горячей смолой.

Камыш заметил, что именно к обрывам, усыпанным понизу крупными камнями и покатой галькой, их постепенно сносит с середины реки, и довольно улыбнулся:

— Повезло! Тут идти проще. Этим берегом посуху вернемся, а у деревни переплывем. Песок и камни — это не через болото пробираться, это как по тропе натоптанной. Коли поспешить, то до темноты, может, и успеем.

Но течение никакой торопливости знать не хотело. Оно откинуло их со стремнины только после следующей излучины. Ветки липы зацепились за дно — дерево мелко затряслось, словно от лихоманки, повернулось боком и закачалось, оказавшись на мели. Обтекая возникшее препятствие, весело зажурчала вода.

Камыш разжал руки, поднырнул под ствол, позволил потоку пронести себя между двумя толстыми сучьями, торопливыми гребками направился к берегу и вскоре выпрямился на усыпанном камнями узком пляжике под высоким, в четыре роста, обрывом. Оглянулся на девочку — но Золотая Тень, оказывается, все еще оставалась на липе, крепко держась за ветки.