Николай Устинович - Золотая падь

Сергей нетерпеливо выскочил на песок, обошел пологий мыс и остановился у тихой, глубоко вдающейся в лес, заводи. Высокие кедры, ровной стеной поднимаясь по берегам, уходили в небо; они четко отражались в зеркальной глади воды. Отмели густо поросли осокой. Изредка меж деревьев шумно вспархивал рябчик, у камышей всплескивала рыба, и опять с тонким звоном вползала в уши вековая тишина...

— Рыбы тут должно быть полным-полно, — проговорил дед, появляясь сзади с сетью на плече. — Давай-ка попытаем счастья.

Выбрав чистое от коряг место, рыбаки потянули сеть поперек заводи. Волны, поднятые лодкой, зашелестели в осоке. В камышах сдержанно крякнула потревоженная утка.

Иван Федотыч, взяв ружье, ушел в сопки. Сергей накопал червей и закинул удочки. И сразу же начался бешеный клев. Поплавки то и дело стремительно ныряли вниз, и Сергей почти беспрерывно выдергивал на песок больших окуней.

Увлеченный ловлей, мальчуган забыл обо всем окружающем. Даже когда вблизи прогремел выстрел, он лишь на минуту поднял голову, прислушался к раскатам эха и снова забегал от удочки к удочке.

На закате солнца из леса вышел Федотыч. Он нес на плечах убитого козла. Бросив добычу на песок, дед сел и, вытирая рукавом потный лоб, сказал:

— Вот мы и с мясом!

— И с рыбой! — добавил Сергей, вытаскивая из воды кукан.

— Ого! — удивился дед. — Это — улов!

Вдруг Федотыч вскочил на ноги и, указав рукой на заводь, крикнул:

— Смотри!

Сеть металась из стороны в сторону, от ныряющих берестяных поплавков стремительно разбегались круги. Попалась, видимо, крупная рыба.

— Пойдем за лодкой! — сказал дед.

Рыболовы обошли мыс и растерянно остановились. Лодки не было. На песке, возле разбросанных в беспорядке вещей, ясно виднелись следы подкованных сапог.

— Опять он! — сжимая кулаки, прошептал Федотыч.

Сергей поднял с земли кусок бересты. На ней углем было написано:

«Возвращайтесь домой, пока не поздно. Не вернетесь — будет хуже».

— Вон что! — догадался дед. — Понятно. Стали мы кому-то поперек дороги. Суют нам палки в колеса...

Федотыч швырнул в сторону бересту и протянул куда-то в пространство кукиш:

— На-ка, выкуси! Не так легко запугать Ивана Пронина. Хоть пешком, а до Улуя доберемся!

В самом скверном настроении устраивались путники на ночевку. Внешне все было как обычно: ярко горел костер, булькало в котелке варево, сушилась на кольях одежда. Федотыч рубил для постели пихтовые ветки, Сергей таскал для костра сухой валежник. Но угрюмое молчание деда и внука показывало, что каждый из них занят тяжелыми думами.

Нарубив большую кучу веток, Иван Федотыч присел на корточках у огня. Вешая на колья мокрые портянки, он произнес:

— Незнакомец, видно, тоже плывет к Улую. Прочел он мое письмо к Увачану и решил один завладеть «карманом». Вот и старается теперь навредить нам, заставить вернуться с половины пути.

— А мы все-таки найдем золото, — ответил Сергей. — Не уступим его хищнику.

— Ясно, — согласился дед. — Придется делать плот. Медленно поплывем, зато будет легче, чем шагать пешком.

— А бандит этот нас в покое не оставит, — сказал Сергей. — Не зря он грозятся, что хуже будет....

— Не оставит, — подтвердил Федотыч. — Надо быть на-чеку.

Вполголоса переговариваясь, прерывая слова при каждом шорохе, дед и внук сели за несложный ужин. Иван Федотыч первый вытащил из котелка кусок козлиной печенки, но, поднеся лежку ко рту, вдруг настороженно замер.

— Слышишь?.. — поднимая вверх указательный палец, шепнул он внуку.

Сергей прислушался. Издали доносились размеренные всплески весел, скрип уключин. Кто-то поднимался вверх по протоке.

Федотыч положил печенку в котелок и, взяв ружье, сказал:

— Отойдем от огня. У костра мы, как на ладони.

Дед и внук спрятались за кустом черемухи.

Лодка приближалась. Всплески воды и скрип уключин становились все более отчетливыми.

В это время из-за облака выглянула луна. На протоке засветилась серебристая дорожка. Посреди ее выросли силуэты двух лодок: в первой сидел гребец, вторая шла на буксире.

— Прямо на костер плывет, не скрывается, — значит без плохих мыслей человек, — определил Федотыч.

— А ведь вторая лодка наша! — узнал Сергей.

Гребец круто повернул к берегу и выпрыгнул на песок. С минуту он стоял в нерешительности, оглядываясь по сторонам, затем смело подошел к огню. Потухающий костер осветил приземистую фигуру крепко сложенного человека. Широкий парусиновый костюм свободно охватывал его мускулистое тело, из-под зимней шапки, с поднятыми вверх ушами, выбивались черные волосы. Круглое лицо, изборожденное морщинами, казалось высеченным из гранита и к нему никак не шла жиденькая длинная борода.