— Извини, — просипел он. — Я же не знал.
— Видишь, говорит, что не знает! — заржал Москит.
— Да холодно, блин. Давайте быстрее! — заторопили ребята. Они уже вовсю дымили сигаретками, притаптывали и подпрыгивали на снегу.
— Пачкаться неохота, — Леший сунул руки в карманы. — Костяй, ты говорил фофаны умеешь ставить.
— Ага, круче крученого.
— Вот и работай. У нас сегодня что?
— Что? — ребятишки озадаченно уставились на Лешего.
— Именины у Алки. Сколько ей брякнуло?
— Четырнадцать?
— Это тебе, фуфломет, давно четырнадцать, а ей тринадцать. Вот и выдай ему тринадцать фуфырей. А мы поглядим.
— Несчастливое число! — хохотнул Димон. — У него голова лопнет.
— Голова не арбуз, не лопнет.
Костяй, разминая пальцы, шагнул к Грише.
— Встань, блин. Неудобно…
Гриша послушно поднялся, склонил голову.
Ставить фофаны Костяй, в самом деле, умел. В детском лагере научили. Там по его рассказам объявился мастер, с одного удара мог вырубить. Обычным взятым на оттяг пальцем! И их, добросовестных учеников, этот красавец целую смену учил. Почти месяц ходили за ним, как обкуренные, в синяках да шишках, с туманом перед глазами. А главное, у другого пальцы давно бы онемели, а этому ничего. Потому что Мастер… Сэнсей, блин…
Голова у Гриши загудела после второго щелчка. А после четвертого или пятого пацаны взяли его под локти, чтоб не упал. И держали до самого конца. Гришке ничего не оставалось, кроме как стискивать зубы. Казалось, в голову методично и неспешно вколачивают гвозди. Бэмс, бэмс! — и по самую шляпку.
— Больно на морозе! — Костяй подул на палец. — Фаланга будет болеть.
— Молоток! — похвалил Леший. — Только ошибся на раз.
— Да не-е, вроде тринадцать.
— Кто-нибудь считал?
— Да кому охота…
— Опана! Паца, у него кровь пошла!
— Ты чё, где? Изо лба, что ли?
— Из носа.
— Во, дает! Лупят в лобешник, а кровь из носа…
Хрупая снегом, Леший шагнул ближе, прищурил серые глазенки.
— Точно, капает… — сплюнув под ноги, он достал из кармана платок, сунул Грише. — На, утри сопли.
Гриша взял платок, онемевшими пальцами прижал к носу.
И тут же Дон, не выдержав, сгреб Москита поперек туловища, подняв, побежал к подъезду.
— Хорэ болтать, замерзнем!
— И девки шампанское без нас вылакают…
Пацаны побежали следом, оставив Гришку неустойчивым столбиком посреди двора. Голову у него кружило, из глаз катились запоздалые слезы. Почему-то подумалось странное: если он здесь, на улице, то почему по-прежнему слышна музыка?
Девятый этаж, окна, да еще расстояние до подъезда… Как там вычисляется гипотенуза у треугольника? Короче, все равно не близко. Да и не в дистанции тут дело, а в могучих Костиковых фофанах…
Гриша осторожно поднял руку, провел по горящему лбу.
— Больно?
Отдернув ладонь, он сморгнул. Перед ним стояла Ульяна. В меховой, наброшенной поверх платья кофточке, с охапкой одежды в руках.
— Да нет, нормально…
— Я вот вынесла тебе. Эти балбесы ни за что не догадаются.
— Да мне не холодно… — он сипло прокашлялся.
— Ага, пятнадцать градусов — как же, не холодно. Схватишь менингит. — Она чуть нахмурилась, всматриваясь в него, как врач. — К носу снег приложи…
— Ага.
— И закутайся.
Гриша послушно сгреб протянутую куртку.
— Дойдешь домой-то?
— Конечно, какие проблемы. Я и так давно собирался.
Ульяна неловко улыбнулась.
— Я поскакала, ага? А то прямо в туфлях выскочила…
— Ага, — он тупо кивнул.
— Тогда давай! И не мерзни. Сейчас пойду, Леху отругаю.
— Да не он это, само потекло.
— Все равно… — не зная, что сказать, она махнула рукой и, высоко вскидывая ноги, побежала по снегу к подъезду. Обратно. На праздник к Алке. Гриша на секунду зажмурился. А чего он ждал? То есть, могла вообще не выбежать, а она выбежала. Специально к нему. Одежду вынесла. Спрашивается зачем?
Он посмотрел на платок в руке, хотел было бросить в снег, но передумал. Кровь продолжала капать, а своего платка не было. В правом кармане только солдатик оловянный и лежал — тот самый часовой из повседневных игр. Только вот не мог металлический боец защитить его от реалий. И кулаки у него не разжимались, и автоматик крохотный не стрелял…
Гриша глубоко вздохнул — так глубоко, что мороз прошелся по всем закоулкам его пылающей головы, и сразу стало легче. Он огляделся. Может, и хорошо, что все так вышло? И именины, и Леший с Костяем? Башка, конечно, трещала и гудела, но не случись этого, не было бы и Ульяны.
Читать дальше