Эдмунд Хилдик - Питер Брейн и его друзья

Внезапно Энди посмотрел на Жирнягу, и его ухмылка ему очень не понравилась. Затеял ли он всё это для того, чтобы сквитаться с распорядителем — вон как того злят их крики, — или…

Энди, задрав голову, посмотрел на Мориса, увидел, что Морис смеётся, увидел, что ужас па его лиде сменился восторгом, и понял, почему ухмыляется Жирняга.

— Бестолочь! — закричал он, бросая на Мориса испепеляющий взгляд. — Нет, вы посмотрите на него! Он вошёл во вкус! Он тянет время. А потом у него всерьёз закружится голова, и он забудет, что ему надо делать, когда сойдёт с батута… Эй, ты! Хватит!!

Но вопли зрителей заглушили голос Энди, а его гневное лицо и сердито машущие руки сливались в глазах летающего Мориса в одно неясное пятно.

— Вверх… вверх… вверх… — распевала толпа. — Вверх… вверх… вверх…

— И стоп! — скомандовал распорядитель.

Но его голос вопли толпы заглушить не могли.

— И стоп! — заревел он снова, и толпа смолкла. — Да… я не могу… я не знаю, как…

— Согни колени, малый, а то будешь прыгать до старости! — рявкнул распорядитель. — Согни колени!..

С большой неохотой (по-видимому, мысль о том, что он будет прыгать до старости, вовсе его не испугала) Морис согнул колени и тотчас перестал взмывать вверх.

— Не разгибай! — командовал распорядитель.—

А теперь садись…

Под разочарованный вздох толпы Морис окончательно приземлился.

Энди впился в него глазами.

Обычно бледное лицо Мориса порозовело. По-видимому, голова у него не кружилась.

Но он закрыл глаза.

Может, она у него всё-таки закружилась?

— Помоги-ка ему сойти, — скомандовал распорядитель своему помощнику.

Тот, ухмыляясь во весь рот, мягко взял Мориса за плечо.

— Безупречное приземление! — сказал он. — Ну, как там, в космосе?

Морис замигал и ухмыльнулся в ответ. Потом спустил ноги с батута, встал, пошатнулся и начал хихикать.

— Ой! У меня… хи-хи!.. ноги… хи-хи-хи!.. совсем ватные, — зажурчал он.

— Морис! — прошипел Энди. — Слово! Снизу! Загляни под низ!

— Ну иди, иди, — рявкал распорядитель, который, по-видимому, был уже сыт Морисом по горло. — Лезь под канат и освободи место для следующего!

— Ла…ик!.. дно…ик!.. сэр, — ответил Морис, который вдруг начал икать. — Я… ик!..

— Морис! Да опомнись же! — бесновался Энди, — Брось дурить! СЛОВО!

— С-с-слово… ик!.. — Морис замигал;— Какое ещё… ик!.. слово?

Вдруг он умолк.

— Ик!.. Сейчас! — Он стряхнул с плеча руку помощника и наклонился, словно поправляя носки.

— За канат! — рявкнул распорядитель.

— Давай-давай, Джонс, освобождай место! — подхватил Жирняга.

Распорядитель решил, что Жирняге самому не терпится испробовать свои силы на батуте, и ухватил его могучей лапищей.

— Ну, давай! — сказал он, протаскивая Жирнягу под канатом. — Можешь пока занять позицию.

И бедный, протестующий Жирняга был вынужден занять позицию, а Морис выскочил из-под батута таким великолепным прыжком, будто ещё продолжал свои упражнения.

— Оно там, старина, написано мелом, я точно прочёл. Шестое слово — это… байбай!

Ну конечно, прочёл он вовсе не «байбай». Но именно в «байбай» превратилось шестое слово «выбирай», когда ладонь Энди зажала Морису рот. Правда, на ближайшие пять — десять минут Жирняга Питерсон был, по-видимому, обезврежен, но искальцы не собирались рисковать.

Они не хотели лишиться драгоценного приза, да ещё в последнюю минуту.

— Итак, сообщение… э… да: «Первый приз выигран тобой, выбирай хорошо». Верно-верно.

Обстановка была самая торжественная.

Никогда ещё в комнате Питера Брейна не собиралось столько народу и не воцарялась подобная тишина. Пахло крахмальным бельём и помадой для волос. На Питере была новенькая щегольская пижама, обшитая шнуром. Из кармашка торчал шёлковый пунцовый платок. На стульях, расставленных попарно справа и слева от него, чинно восседали Ева с Руфью и Энди с Морисом — нарядные и застывшие. Даже Уильямсон, по обыкновению свернувшийся клубком в ногах у Питера, и Лимбо, сидевший возле него так же чинно, как все искальцы, — даже они выглядели приглаженными и напомаженными.

Ибо наступала знаменательнейшая минута. Начиналась церемония вручения приза. А если искальцы считали главным получение приза, то миссис Брейн придавала не меньшую важность и самой церемонии. Нервно улыбаясь, она смотрела, как директор завода «Юго-Восточной электронной компании» перечитывает сообщение, дающее право на первый приз.