Марк Твен: Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

Я вскарабкался опять на навес и оттуда через окно в мою комнату. Как раз начинался рассвет. Мой новый костюм был измазан глиной и закапан салом, а сам я устал как собака.

Хорошая взбучка. — Сила молитвы. — Играем в разбойников! — Надувательство Тома Сойера.

Досталось же мне на следующее утро от мисс Ватсон за моё испачканное платье! Но вдова Дуглас, она не бранилась; она молча счистила сало и глину с моего платья, и при этом у неё было такое грустное лицо, что я почти решил вести себя лучше хоть несколько дней. Потом мисс Ватсон позвала меня в свою комнату и стала молиться, но ничего из этого не вышло. Она говорила мне, что я должен молиться каждый день и будто бы бог услышит мою молитву и даст мне всё, о чём я попрошу. Но это вздор. Я пробовал молиться, и что же вышло? Раз я нашёл удочку, у которой не было крючка; уж я молился, молился, чтобы бог послал мне крючок, молился три или четыре раза, а крючка всё не было. Тогда я попросил мисс Ватсон помолиться за меня, но она разозлилась и назвала меня дураком. За что — она не объяснила, а сам я никак не мог догадаться.

Я ушёл в лес и долго размышлял об этом. Я говорил себе: «Если всякий может получить то, о чём он молится, то почему же сосед Винн не может воротить тех убытков, которые он потерпел на свинине? Почему вдова не получает своей серебряной табакерки, которую у неё украли? Почему тощая мисс Ватсон не потолстеет? Нет, — говорил я себе, — это враки» и объявил вдове, что молитва никчёмное дело, но старуха начала толковать, что молиться надо только «о духовном благе»! Этого понять я не мог, и она пояснила мне, что я должен быть хорошим и честным, помогать другим по мере сил, думать не о себе, а только о других. Значит, я должен думать о мисс Ватсон? Я опять пошёл в лес, но опять ни до чего не додумался: выходило, что от всего этого выгоду получают другие, а какая же будет выгода мне? Ни малейшей. Так что же и думать над такими вещами! Иногда вдова принималась рассказывать мне о добром и милосердном боге и так хорошо говорила, что у меня даже слюнки текли, но потом приходила мисс Ватсон и говорила о злобном боге, и я весь начинал трепетать. «Должно быть, есть два бога, — думал я, — и бедному мальчику гораздо лучше жить с богом вдовы, потому что бог мисс Ватсон наделает мне всяких пакостей». Долго думал я об этом и наконец решил поручить себя богу вдовы, если только он захочет обратить внимание на такого жалкого невежду, как я.

Мой отец уже целый год не показывался в наших местах, чему я очень радовался, так как у меня не было никакого желания видеться с ним.

Обыкновенно, когда он был трезв, он колотил меня, если я попадался ему на глаза, и мне приходилось прятаться от него в лесу. Однажды мне сказали, что недалеко от города в реке нашли тело моего отца. По крайней мере думали, что этот утопленник был мой отец, потому что он был такого же роста, одет в такие же лохмотья и волосы у него были такие же длинные. Но лица узнать было нельзя: очень уж долго тело продержалось в воде. Похоронили его на берегу реки, но я всё-таки не был спокоен: я отлично знал, что мужчины-утопленники плывут не на спине, а ничком, а этот утопленник плыл на спине. Поэтому я догадался, что то был совсем не отец, и ждал в постоянной тревоге, что скоро он опять где-нибудь появится, чтобы мучить и бить меня.

Целый месяц мы играли в разбойников, но потом я вышел из шайки. И другие тоже. Шайка оказалась плохая: ни одного человека она не ограбила, никого не убила, а только делала всё для игры. Мы выбегали из лесу и нападали на погонщиков свиней или на женщин, отвозивших овощи на рынок в тележках, но никого не грабили, никого не брали в плен и не отводили в пещеру. Репу и картофель, находившиеся в тележках, Том Сойер называл алмазами и слитками золота.

После таких подвигов мы с шумом и гамом возвращались в свою пещеру и хвастались, сколько мы похитили драгоценностей, сколько убили людей и сколько вырезали крестов на груди. Но мало-помалу всё это нам надоело.

В один прекрасный день Том послал одного мальчика с зажжённой лучиной — «с горящим факелом», как он выразился, — пробежать по всем улицам города, что должно было служить сигналом для сбора шайки. Когда мы все собрались, он сообщил нам, будто узнал через своих шпионов, что на-днях целый караван испанских купцов и богатых арабов расположится лагерем за нашей пещерой и будто бы у них двести слонов, шестьсот верблюдов и более тысячи вьючных мулов, — что это были за животные, он и сам не знал, — все нагруженные алмазами. А так как у них маленькая стража, состоящая всего из четырёхсот солдат, то мы должны устроить засаду, перебить людей и похитить алмазы. Том приказал нам быть наготове, наточить сабли и зарядить ружья. Наши сабли и ружья, в сущности, представляли собою только длинные щепки да палки от мётел, и — точи их не точи — они всё равно никуда не годились. Я, конечно, не верил, чтобы мы могли с подобным оружием напасть на караван испанцев и арабов, но мне очень хотелось посмотреть на верблюдов и слонов. Поэтому в субботу в назначенный час я пришёл на место и засел со всей шайкой в засаду. По сигналу Тома мы выскочили из леса и бросились вниз по склону холма. Но никаких испанцев, арабов, верблюдов и слонов там не оказалось. Просто там расположилась пикником на траве воскресная школа, да и то самый младший класс. Мы напали на детей и разогнали их, но захватили только пару пирожков да два или три бутерброда, да Бен Роджерс взял в плен старую, облезлую куклу, а Джо Гарпер — молитвенник. Но вот появилась учительница и начала дубасить нас зонтиком. Мы бросили добычу и пустились бежать. Алмазов я так и не видел и сказал об этом Тому.