Андрей Верещинский - От теории к практике (сборник)

Летучая каравелла была оборудована всем необходимым. В корме располагалась просторная гостиная и кабинет, рядом с ними расположились две спальни, небольшая кухня и кладовка находились на носу. Технические помещения и оборудование для воздушного шара располагалось посредине. На палубе были установлены шесть небольших пушок: две спереди, две сзади и две посередине на левом и правом бортах. Кроме этого, палуба была оборудована тремя смотровыми площадками, оснащенными двумя подзорными трубами и одним телескопом. Телескоп располагался на корме в рубке, а подзорные трубы на носу, по обе стороны. Наблюдение могло производиться в любую погоду, так как смотровые площадки были закрыты от ветра и дождя прозрачными куполами и со стороны походили на небольшие обсерватории, позволяющие наблюдать как небо, так и землю. Смотровая площадка, расположенная на корме, была соединена с рубкой и представляла собой единое целое пространство. Кроме того, каравелла, как всякое судно, располагала тяжелым якорем на длинной веревке, который закреплялся на носу, и корзиной с механизмом для спуска и подъёма, как грузов, так и пассажиров, что позволяло, не приземляясь на землю, получать и отправлять грузы. Механизм располагался по правому борту и несколько выделялся на фоне массивного борта каравеллы.

Воздушный шар более чем в десять раз превышал размеры самой каравеллы. Только такие размеры позволяли поднять в воздух каравеллу. Шар был прикреплен к каравелле сотнями различных тросов, при этом эти тросы, обвивая шар, создавали подобие сети, опутавшей его. Шар состоял из множества разноцветных секций, независимых друг от друга, что делало его более безопасным и в случае повреждения одной секции не приводило к падению шара. По своей форме он чем-то напоминал громадных размеров тыкву, пойманную в сеть. На корме по левому и правому борту были установлены два громадных винта, заключенных в стальные обручи, приводимые в действие паровой машиной, которая располагалась под гостиной и кабинетом. Две небольшие трубы от паровой машины выходили вверх, возвышаясь над кормой.

Итак, каравелла «Роза Ветров» была построена, испытана, запасы собраны, маршрут намечен. И вот, ранним летним утром, когда большой диск яркого солнце только показался на горизонте, на большой поляне в окрестностях Санкт Петербурга заканчивались последние приготовления перед началом путешествия. Карл Федорович отдавал последние распоряжения Глаше по ведению хозяйства в его отсутствие. Никифор проверял запасы, сверяя их со списком, который он держал в руках, Герман с интересом изучал дом, Сергей Александрович вместе с рабочими проверял оборудование, и только Боцман невозмутимо лежал, щуря глаза и расплывшись в улыбке, и смотрел на восходящее солнце.

Все последние проверки были завершены, запасы проверены, указания даны и Карл Федорович, простившись с провожающими, дал команду отвязать тросы и каравелла начала медленно подниматься вверх. В этот момент по щеке Глаши потекла слеза и она, вытерев её, замахала платком. Карл Федорович улыбнулся и тихо сказал.

– До встречи!!!!!

Шар медленно поднимал каравеллу вверх, а порыв ветра уносил путешественников в никому из них неведомые края…

Солнце поднималось все выше и выше, внизу просыпалась жизнь, каравелла бесшумно плыла по небу, унося путешественников все дальше и дальше. Управлять воздушной каравеллой свободно мог и один человек, поэтому в это путешествие Карл Федорович взял только кролика Германа и кота Боцмана. Во время попутного ветра каравелла бесшумно плыл по небу, а когда ветер менялся или наступал штиль, Карл Федорович запускал паровую машину, которая приводила в действие винты, и каравелла плыла по небу, пыхтя как паровоз и пуская маленькие облака пара.

Жизнь на «Розе Ветров» текла также размерено и неторопливо, как и сама каравелла плыла по небу, временами разрезая облака. Кот, не изменяя своим привычкам, после обильного завтрака, приготовленного Карлом Федоровичем, шел на нос каравеллы и, свернувшись калачиком, клал морду на борт и в полудреме наблюдал за проплывающими внизу лесами, полями, реками, деревнями и городами. Деревья, люди, дома и многое другое с высоты птичьего полёта казались маленькими – игрушечными. Из этой блаженной полудрёмы его выводили только пролетающие мимо стаи птиц, к которым он со временем стал относиться спокойно и голос Карла Федоровича, приглашавшего к обеду или ужину. Если выдавался солнечный день, Боцман мог целый день нежиться на солнышке и мурлыкать себе под нос убаюкивающую мелодию. Мирное течение облаков, голубое небо, – всё это, плюс спокойный, слегка освежающий ветерок, вводили Боцмана в состояние полудрёмы. Великолепные виды, открывающиеся с каравеллы, плавно перетекали в красочные сны, и Бегемот улыбался, открывая на всеобщее обозрение свои белые зубы.