Мария Бершадская - Семь с половиной крокодильских улыбок

– Ты меня правда спасла! – сказала Катя с набитым ртом. – Я ж на повара училась. Вот меня к вам в столовую и отправили. А я суп пересолила. Нечаянно. Всё, думаю, попробует директор мой суп – точно выгонит. А тут твой мячик – БА-А-А-БАХ! Представляешь, как мне повезло!

Мы складывали картофелины в новую оранжевую кастрюлю.

– Главное, чтоб не подгорела, – вздохнула Катя. – Я всякие супы и котлеты делать не люблю. Скучно. А по булочкам у меня всегда пятёрки были.

Кажется, мы одновременно посмотрели на блюдо с почерневшими сметанниками.

– Ну, эти я передержала, – вздохнула Катя. – Нечаянно… Как на кухню идти, запомнила?

Я кивнула.

– Ты на переменках заходи. А то я, кроме тебя, тут никого не знаю.

– Зайду.

И мне сразу захотелось приходить к ней на переменках.

Наверное, подействовали Катины сметанники: в животе у меня стало тяжелее, а вот на душе – легче.

Катя улыбнулась. Она была похожа на булочку – с круглыми ямочками на щеках, как будто от выпавших изюминок.

Я слышала, как прозвенел звонок. Школа наполнилась криками – и опять стало тихо.

Наверное, сейчас в первом «Б» пишут цифры. Несколько рядов единиц и нулей.

Жалко, что нельзя учиться у Кати на кухне.

Одну задачку мы с ней уже решили.

Я уже знаю ответ. А вы?

Я снова сидела под лестницей, рядом с дверью, на которой было написано «Склад».

Вот бы уснуть, крепко-крепко, а проснуться, когда уроки уже закончатся.

Я закрыла глаза и считала хмурых неулыбчивых крокодилов:

– 185, 186, 187…

Бедняги, они даже не знали, что на свете бывают крокодильские улыбки.

– Привет, первоклашка! – я снова услышала чей-то голос. Похоже, под этой лестницей невозможно спрятаться. – У тебя ноги торчат. Сразу видно, что ты там сидишь.

Голос доносился откуда-то сверху. Я выползла из убежища и подняла голову. На лестнице стоял Герман – тот самый усатый старшеклассник, что вёл меня за руку первого сентября.

– Ты как, не очень занята?

Я задумалась. Наверное, всё-таки не очень.

– Тогда пошли в актовый зал. Поможешь нам шарики вешать. А то уже ноги отваливаются по табуреткам скакать.

– А зачем шарики? – удивилась я.

– Ты что, афиши на дверях не читала? Сегодня концерт.

– Настоящий концерт?!

– Нет, игрушечный, – фыркнул Герман. – Рок-группа «Ангелы тумана» – это круто! Поняла? У нас вход только для десятых и одиннадцатых классов. Так что тебе нереально повезло!

Я не стала с ним спорить. Повезло так повезло.

В актовом зале была сцена. А на сцене – целая куча музыкальных инструментов: барабаны, гитары, странное пианино без ножек. Даже какая-то гнутая труба… Герман сказал, что это саксофон.

Музыкантов было пятеро. Они учились в одиннадцатом классе, а выглядели как настоящие взрослые дяденьки. У одного даже росла чёрная борода, и все называли его «Петрович». Герман еле-еле доставал им до плеча. И всё-таки он был среди них главным. Он запрыгнул на сцену, и все сразу перестали шуметь и ругаться друг с другом.

Никогда не думала, что настоящая музыка может получиться из одних барабанов. Я слышала, как едет поезд, и как шумит ветер, и как дождь колотит в окно… У меня даже мурашки побежали по коже.

Музыка кончилась.

– Ириску будешь? – спросил Петрович.

– Не-а. Она сладкая, я только «Взлётные» люблю.

– Наш человек! – обрадовался Петрович. – Тогда пошли шарики вешать.

Мне подавали воздушные шарики – чёрные и белые. А я украшала ими окна и занавес. Получалось красиво.

Когда я делаю что-то приятное, мне хочется петь. Это происходит само собой. Вот и сейчас я запела любимую Анину песню. Она очень странная – как будто взяли кусочки от разных пазлов и сложили из них картинку.

– А громко можешь? – поинтересовался Петрович.

Я не очень люблю петь при всех. Но сейчас я стояла на подоконнике. Если не опускать глаза, можно подумать, что вокруг вообще никого нет.