Мария Бершадская - Дело о клетчатой сумке

– А откуда они взялись?

– Да их какой-то дед кормит. Он весь подвал котами заселил.

– Интересно, они по правде валерьянку любят? Или это враньё?

Мишка услышал мой вопрос – и замер на полдороге.

– Ведро валерьянки… Так… Эльвира живёт во второй квартире, тоже первый подъезд… Коты есть, осталось купить валерьянку… – забормотал он.

– Мишка, ты чего? – я дёрнула его за рукав.

– Знаешь, как художник заканчивает картину?

– Не-а.

– Он отходит назад и делает последний штрих… А потом уже ставит подпись.

– А мы тут при чём?

– Представь, что Кошмарный День, который мы сегодня устроили, – это картина. И нам нужно её закончить.

Я ничего не поняла из его бормотания. Но решила не спорить.

Мишкин дедушка любил рисовать, у него даже мольберт стоял в комнате.

Думаю, Мишка разбирается в этом лучше меня. А мой папа – врач. Может, у врачей тоже есть какой-нибудь «последний штрих», но он мне про это никогда не рассказывал.

На четыре флакончика валерьянки ушли наши последние деньги.

Мы полили дверь во вторую квартиру, и ещё немножко хватило на голубой коврик с надписью WELCOME. Мишка сказал, это значит «добро пожаловать».

– И что теперь? – спросила я.

– А теперь открываем подвал и говорим: «Велкам!» Если коты по-английски не поймут – можно их ковриком к двери приманить.

Коты СРАЗУ поняли всё. Это была просто Волна Котов – как в фильме про цунами. Они хлынули на лестницу и чуть не смыли меня и Мишку. Хорошо, что мы успели спастись на площадке между этажами. Было даже страшновато смотреть, как они, толкаясь и завывая, кидаются на несчастную дверь.

– Вот это, я понимаю, последний штрих, – довольно вздохнул Мишка.

– Ага. Настоящая КОТОстрофа.

Интересно, как мы сможем пройти мимо этих котов? А вдруг они решат, что мы тоже хотим вылизывать политый валерьянкой коврик? И станут его защищать… И тогда нам придётся сидеть и ждать, пока все коты не уснут…

За окном стало совсем темно. Ветер закручивал снег вокруг жёлтых лампочек фонарей. На ветки намело настоящие сугробы.

Я вдруг поняла, что ужасно хочу, чтобы этот день перестал быть Кошмарным Днём, а стал каким-нибудь скучным, самым обычным. Даже если мы с Мишкой весь день проторчали бы дома – пускай!

И тут я увидела Эльвиру. Она медленно шла по дорожке к подъезду, и её высокие каблуки тонули в снегу. На белом пуховике остались черничные разводы. Значит, мороженое до конца так и не отстиралось.

Хлопнула дверь подъезда. Я услышала голос Эльвиры:

– Да ну, Кать, я ему объясняю – приехать не смогу… А он заладил: я так ждал, я так ждал… Обиделся и телефон отключил… Да вообще! Я звоню, а он недоступен.

Мы с Мишкой просто прилипли к стене. Эльвира спокойно поднималась по лестнице, она ни о чём не догадывалась. А за поворотом её ждал…

Действующие лица:Эльвира, множество котов.

Реквизит:валерьянка, мобильный телефон.

Эльвира (говорит по телефону) : Я думала, он мне сегодня предложение сделает, а тут… А-А-А-А-А-А-А!!!!!! Кошки!!! (Визжит.)

Коты:Мр-р-рыу!!! Мыу-у-у!!! Мяу-у-у!!!

Эльвира:Брысь, кыш… Кать, да это я не тебе!

Эльвира спотыкается о кота, роняет мобильник.

Мобильник (разбивается) : Бдзынь.

Эльвира (отпихивает орущих котов, роется в сумочке, бормочет) : Где же эти ключи!!!

Ничего не найдя, опускается на корточки и вытряхивает содержимое сумочки на пол.

Эльвира (поворачивается к лестнице и кричит) : Чего уставились? Думали, я вас не вижу? Думали, я дура, ничего не пойму?! Да забирайте эту дебильную собаку и делайте с ней, что хотите…

Закрывает лицо руками. Плачет.

ЗАНАВЕС.

Мы с Мишкой медленно спустились по лестнице. Около последней ступеньки поблёскивала связка ключей. Я подняла её и осторожно положила перед Эльвирой.

– Вот.

Она сидела на грязном полу – со своими блестящими волосами цвета Ледяной Блонд, с розовым лаком на длинных ногтях.

Она плакала громко, на весь подъезд.