Эдуард Веркин - Супербой, Маньяк и Робот. Герои школьного вечера

И купающийся в лучах славы Генка увидел, как изменилось Витькино лицо, и только теперь удосужился посмотреть, кто стоит с ним рядом.

К чести Генки ему удалось никак не выказать Костыревой свое потрясение. Он совершенно по-джентльменски поклонился ей и протянул руку. Наташка сделала легкий книксен и улыбнулась.

Директор увидел Генку, насупился и прищурил глаз.

– Это ты? – спросил он мимо микрофона. – Я же тебе запретил здесь появляться… Хотя ты это хорошо придумал, хорошо. Победителей не судят, да?

Генка с достоинством кивнул.

– Ну, ладно, – улыбнулся директор. – Пусть. Только пятерки от меня не жди. Исключительно торт и прощение.

Генка согласно кивнул.

– Друзья! – крикнул в микрофон директор. – Хочу объявить имена Короля и Королевы Новогоднего бала! Ими стали Наташа Костырева и всем вам хорошо известный Геннадий. Они получают вот этот изумительный сладкий приз!

Директор показал на тележку с огромным тортом.

– А теперь – Королевский вальс! – и директор дал знак диджею.

Диджей переключил диск. Зал наполнился звуками «Школьного вальса».

Генка соскочил со сцены, подхватил Костыреву, и они закружились в танце.

Витька вышел из зала.

В коридоре почти никого не было, только на дальнем подоконнике сидел Звездочет. Он грыз семечки, а кожуру складывал в карман своего костюма.

– Эй, Вить, семечек хочешь?

Витька вздрогнул. Голос был подозрительно знаком.

– Семечек, спрашиваю, хочешь? – повторил Звездочет.

Витька подошел ближе, протянул руку и стащил со Звездочета колпак вместе с маской.

Из-под звездного колпака появилась недовольная физиономия Жмуркина.

– Это ты? – не поверил глазам Витька. – Жмуркин, это ты?

– Нет, это принц Уэльский! – злобно ответил Жмуркин. – Конечно, я, не видишь, что ли?

Жмуркин с отвращением свернул колпак и спрятал его в карман сиреневой хламиды, изрисованной знаками Зодиака.

– Чубуков – редкостная свинья, – сказал Жмуркин и быстро огляделся. – Я ему морду набью… когда-нибудь… Всучил мне эту дрянь, а моего Супербоя забрал себе! Я ему говорю, как тебе, Чубуков, не стыдно…

– Кто?!! – Витька почувствовал, как холодеет спина.

– Чубуков, – повторил Жмуркин. – Да ты его знаешь. У него первый взрослый по боксу. Он подстерег меня на входе, поймал и затащил под лестницу. Стоит, значит, пуговицу железную на моем костюме пальцами сгибает и разгибает и говорит, не уступишь ли ты мне, милый друг Жмуркин, свой костюм? И пуговицу то согнет, то разогнет, то согнет, то разогнет! Ну, я и говорю, а не валил-ка бы ты…

Жмуркин щелкнул языком.

– Ну, я и говорю, бери, конечно, мой костюм, он мне все равно велик. Вот он мне и всучил это барахло! В карманах семечки эти дурацкие…

Жмуркин плюнул на свой костюм Звездочета.

– Так, значит, Супербой – это Чубуков? – шепотом спросил Витька.

– Чубуков, – кивнул Жмуркин. – Самый что ни на есть. Ладно, он у меня еще получит! Я на него Снежка натравлю! Будет знать, как костюмы забирать!

– Да уж… – снова шепотом сказал Витька. – Будет знать…

– А я его что-то не вижу. – Жмуркин осмотрел зал. – Свалил куда-то… Ищи его теперь!

– Свалил… – машинально повторил Витька.

– Я смотрю, – Жмуркин кивнул на сцену, – наш старый Крокодайл не ударил лицом в грязь, отхватил себе все-таки Королеву бала на танец.

– Да уж, – сказал Витька.

– Но он ведь, кажется, мечтал об Ивановой?

– Выбирать не приходится… Значит, Чубуков взял костюм?

– Не дай бог, он его попортит! – волновался Жмуркин. – Мне директор кинотеатра так и сказал – если хоть одной пуговки на костюме не досчитаюсь, я тебе, Жмуркин, сам костюм закажу. За твой счет. А я спрашиваю, какой еще костюм, Петр Сергеевич. Он смеется и говорит, деревянный, Жмуркин, деревянный… Ладно, побегу его искать…

Он подобрал полы своего звездочетного костюма и посеменил к выходу.

– Жмуркин! – окрикнул Витька.

– Чего? – обернулся Жмуркин.

– Чубуков… он… короче… Он в биологическом кабинете. Он там… В общем…

Жмуркин кивнул и побежал освобождать Чубукова. Витька остался один.

Музыка оборвалась. Вальс закончился. Из зала выглянул довольный Генка.

– Наташка танцевать научилась, – сказал он. – На ноги больше не наступает. А вообще она, оказывается, художественной гимнастикой занимается.

– Интересно… – грустно сказал Витька.

– Но все равно не Иванова, – покачал головой Генка. – Не в моем вкусе. Зато торт нам достанется – Костырева же гимнастка, а им сладкое нельзя есть. А я не гимнаст, мне все можно.