Эдуард Веркин - В школе юных скаутов. Поиски клада

– Я же тебе говорил, не делай из еды культа!

– Сходи за добавкой, – посоветовал Жмуркину Колька.

Витька и Генка засмеялись.

– Я сыт… – Жмуркин стряхивал со штанов печальные килечные головы. – А что за сокровище-то?

– Икона, – уважительно сказал Колька.

Жмуркин вздохнул с облегчением.

– Что за икона? – осведомился с досок Витька. – Ценная?

– Семнадцатый век, – ответил Колька. – Но не это важно, не это. Икона считалась чудотворной, она как бы охраняла и монастырь, и деревню. И вот однажды она куда-то пропала. И в тот же день на церковь напали бандиты, все тут сожгли и разграбили. С тех пор монастырь захирел. И деревня тоже. Рыбы в реке стало мало, сама река обмелела, земля перестала родить, пожары всякие, ну и все в том же духе. Но считается, что, когда икона найдется, тогда все здесь снова наладится. И монастырь восстановится, и деревня… Некоторые думают, что икона здесь зарыта, где-то в развалинах монастыря. Поэтому экскаватором можно только за стеной копать. А если…

Рассказ Кольки был прерван истеричным ревом горна. Старший скаут-мастер Буров дудел, не вставая из-за стола.

– Вроде еще пятнадцать минут, – Генка посмотрел на часы.

– Пятнадцать минут сверхурочной работы, – объяснил скаут.

– Слушайте, скауты, а до которого часа мы работать-то будем? – спросил Генка.

– До четырех. Потом самодеятельность, занятия по секциям, свободное время и ужин, – ответил Колька и убежал.

– Что-то мне подсказывает, что на самодеятельность я смотреть не пойду, – сказал Генка и направился к стене.

Ребята работали до четырех часов и успели снести треть стены. Без пятнадцати четыре они остановили свое стенобитное орудие и сели передохнуть.

– Всегда знал, что в тебе есть что-то татаро-монгольское, – сказал Жмуркин.

– Почему это? – не отрываясь от работы, спросил Генка.

– Татаро-монголы всегда стенобитные орудия использовали. Генка, ты – потомок Чингисхана. Внук или там правнук…

– Это вполне может быть, – авторитетно заявил Витька. – По исследованиям генетиков, каждый четырехсотый человек на Земле – потомок Чингисхана…

– Генка, я буду звать тебя Чингизик, – глумился Жмуркин.

Генка молчал. Он думал, что если они будут работать днем в таком темпе, то на ночные раскопки никаких сил уже не останется. Также Генка думал, что неплохо бы прикупить кофе…

– Молодцы! – сказал неожиданно выскочивший из-за стены Буров. – Смекалка, находчивость, технические навыки – вы будете отличными скаутами! А пока отойдите-ка отсюда.

Ребята послушно отошли.

– Эй! – заорал Буров. – Давай сюда!

И для верности дунул в горн.

Со стороны шлагбаума показался большой колесный экскаватор. Гремя внутренностями, машина вползла к стене и остановилась.

– Чего? – спросил экскаваторщик.

– Можно ломать, – махнул рукой Буров.

Экскаватор выпустил из мотора струю гари, размахнулся ковшом и с одного удара завалил оставшуюся стену.

– Отлично! – Буров поднял вверх кулаки с большими пальцами. – Глуши! До завтрашнего дня можно отдыхать.

Ребята стояли и непонимающе смотрели на происходящее. Потом Генка не выдержал и все-таки спросил:

– Буров, а зачем мы тут целый день корячились-то?

– Труд – категория нравственная, – Буров похлопал Генку по плечу. – Это вам, кандидаты, будет уроком.

И Буров приложился к своему биноклю, окинул взглядом монастырь и заорал:

– Эй вы! Двое! Куда вы потащили эти носилки!

Буров спрыгнул с забора и побежал разбираться со скаутами, снова поломавшими носилки.

– Что это он имел в виду? – Генка смотрел вслед убегающему скаут-мастеру. – Что значит труд – категория нравственная?

– Это значит, три солдата из стройбата заменяют экскаватор, – пояснил Жмуркин. – Все просто…

Жмуркин захихикал.

– Не так, – сказал Витька. – Труд – категория нравственная, это значит, что труд ценен сам по себе. Главное – труд, а не результат. Я уверен, что эту стену должны были срыть экскаватором, а Буров нас туда специально послал, чтобы мы в себе смирение выработали. Работа ломом очень вырабатывает смирение. Мы ведь на самом деле не стену ломали, это мы в себе гордость ломали.

– Я бы ему морду поломал, – сказал Генка. – Да сил уже нет…

– Все! Все! Все! – кричал Буров в мегафон. – Строимся и возвращаемся в лагерь!

Скауты строились в колонну на площади перед церковью. Друзья сдали ломы в кладовку и пристроились к своей восьмерке.

– Бодрее! – орал Буров. – Бодрее!