Дэвид Алмонд - Мальчик, который плавал с пираньями

– А потом, мистер Достоевски, он проснётся знаменитым. Он прославится! Как Панчо Пирелли! Так было со всеми великими артистами, начинавшими на ярмарках. Так было с самим Гарри Гудини. Стенли Эрунд! Мальчик-легенда! Укротитель пираний! – Тут Пирелли чуть понижает голос. – Послушайте, сэр, вы и сами наверняка почувствовали, что в этом мальчишке есть что-то необыкновенное, верно?

– Конечно почувствовал, – кивает Достоевски.

– И конечно, вы понимаете, что он попал на ярмарку не случайно? – продолжает Пирелли.

– Конечно понимаю. Я с самого начала знал, что этот малец особенный.

– Ну, тогда по рукам!

– Но я считал, что он попал на ярмарку, чтобы работать с золотыми рыбками! На «Утиной охоте»…

– Мистер Достоевски, поверьте, он способен на большее. Его призвание – стать следующим Панчо Пирелли.

Мужчины смолкают. Стен уже готов выйти на улицу.

– Но, мистер Пирелли, – говорит Достоевски, – мы же этого мальца полюбили. Он теперь член семьи!

Стен поворачивает ручку, открывает дверь, выходит на порог. Мужчины оборачиваются.

– Сэр, – говорит Панчо мягко. – Призвание важнее, чем семья.

Ниташа выскакивает из прицепа следом за Стеном. Она едва успела накинуть халат.

– Важнее? Да что вы об этом знаете? Кто вы вообще такой, чтобы решать за нашего Стена? – Ниташа гневно топает ногой. – Ах да, я знаю, вы – великий и знаменитый, потрясающе изумительный и изумительно потрясающий Панчо Пирелли-распирелли. Но с какой стати вы говорите о Стене, будто он раб какой-нибудь? Он что, не имеет права выбирать сам?

Достоевски изумлённо смотрит на дочь.

– Хорошо сказано, Ниташа, – бормочет он.

– Хорошо?! – откликается она. – Ещё бы не хорошо! Сам-то ты никого защитить не умеешь! Ты ничем не лучше этого Пирелли. «Вымой уток, наполни бассейн, присмотри за киоском, купи рыбок! О, Стен, ты такой особенный! Мы тебя так любим!» Но ты ведь тоже не дал ему выбора! Увёз человека неведомо куда. Верно, Стен?

– Ты о чём? – уточняет Стен.

– О том! Ты, что ли, всю жизнь мечтал мыть пластмассовых уток? Жить в этом дурацком прицепе? Нет! Будь его воля, он бы давно был у себя дома, со своими родными! Я вообще не понимаю, почему он до сих пор здесь! Как называется твой переулок, Стен?

– Да просто Рыбацкий, – говорит Стен.

– Точно! – подхватывает Ниташа. – Он был бы счастлив вернуться в Рыбацкий переулок. Но кто ж его спросит? Только и слышно: вымой уток, наполни бассейн, купи рыбок…

– Ш-ш-ш, – говорит Стен.

– Что «ш-ш-ш»? – спрашивает Ниташа.

– Тише.

– Я хочу им объяснить, что у тебя есть права, Стен. Они обязаны спрашивать, чего хочешь ты.

– Знаю, – говорит Стен.

– Так чего же ты хочешь?

Стен вздыхает.

– Я хочу нормально позавтракать.

– Нормально? – повторяет Достоевски. – Позавтракать?

– Нормально позавтракать? – Панчо удивлён.

– Да. Хочу горячий шоколад и тост, хочу сидеть за столом и есть по-человечески. Я давно так не завтракал.

– Сделаем! – восклицает Достоевски.

– Обеспечим! – восклицает Пирелли.

– А ещё я хочу, чтобы вы замолчали и прекратили спорить. Пока я ем, – добавляет Стен.

– Хорошо, – говорит Достоевски. – Завтрак. На ярмарке наверняка есть поставщик таких завтраков, да? Поможете мне его найти, мистер Пирелли?

Панчо смотрит на Стена.

– Хочешь, чтобы я ему помог? – спрашивает Панчо.

– Да! – отвечает Стен.

И двое мужчин уходят искать ему завтрак.

– Ох уж эти мужчины! – Ниташа присаживается на ступеньку автоприцепа. – Тебе позарез надо стать следующим Панчо Пирелли? – спрашивает она Стена.

Стен пожимает плечами.

– Не знаю. Я на самом деле никогда не хотел чего-то позарез.

– У Пирелли очень опасное шоу.

– Это верно. Но когда мистер Пирелли плавал с пираньями, я понял, что тоже смогу…

– Не страшно?

– Страшно. Но я как бы… чувствую, что значит быть Панчо Пирелли. И что значит быть рыбой.

– Что? – Ниташа не верит своим ушам.

– Понимаю, звучит дико. Но так уж я устроен.

Ниташа смеётся. Подходит к Стену, оттягивает воротник его рубашки и заглядывает вниз, на спину.

– Что ты делаешь? – спрашивает Стен.

– Ищу твой плавник, – отвечает Ниташа.

Стен смеётся. Он выпячивает и округляет губы и делает о‑O-O-O-O-O-O-O‑o… Как рыбка.

– Вообще-то ты не права, – говорит он. – Я вовсе не хочу обратно в Рыбацкий переулок. Думаю, я не прочь увидеть Амазонку и Ориноко. Для разнообразия. Но сперва я кое в чём должен разобраться.