Сергей Шемякин - Сокровища рода де Карсо

С этими словами он развязал свой кошель и пересыпал половину денег Жаку.

— Сегодня опять туда пойдём! И извини меня, Жак, ...понимаешь, ... — замялся Малыш, — твою трость я подарил Антониде. Больше нечего было... — развёл он руками.

Бенуа хлопнул друга по плечу и улыбнулся:

— Это не смертельно, Поль. Насколько я понимаю, — поднял он к потолку палец, — трость тебе больше не нужна. Ты доскачешь туда и на одной ноге. Причём, я думаю, гораздо быстрее, чем я дойду на своих двоих!

Он дал Малышу время собраться и повёл его вниз, слыша нетерпеливое урчание в своём животе, предвкушающем хороший обед.

Вечером, принарядившись, буканьеры опять отправились к мадам Жозефине.

— Я к Антониде! — бросил Ажен опешившей старухе и поднялся прямо наверх.

— А мне подбери какую-нибудь курочку попышнее! — потряс Бенуа щедро наполненным кошельком, перед носом сразу повеселевшей хозяйки. — А то вчерашняя была ну уж очень ... стройна, — подобрал он подходящий эпитет для тощей девицы, никак не желая обидеть ту, что доставила ему вчера немало удовольствий.

От "легкокрылых фей", за которых Жозефина не преминула набросить десяток пиастров, Жак вежливо отказался.

— Мадам, для меня их старания явно излишни. От одного запаха этого заведения, мой флаг взлетает под самый клотик! И далеко не всякому кораблю из эскадры ваших "девственниц" под силу сбить его даже до середины мачты! — выпятил он горделиво грудь, весьма довольный удачно вставленными морскими выражениями.

Старуха, любившая сальности, захохотала. Её морщинистая кожа задёргалась, добавив на лице, напоминавшем высохший лимон, несколько новых складок. Сделав приглашающий жест и усмехнувшись, она быстро затопала по ступенькам наверх впереди буканьера.

Куртизанка, расчёсывающая роскошные светлые волосы под пологом кисейного балдахина, приветливо улыбнулась буканьеру и, отложив гребень, поднялась с кровати. Две свечи, освещающие комнату, сразу же выхватили из полумрака изящный изгиб молодой шеи и великолепную грудь, которую никакими стараниями нельзя было запрятать в корсет. Девушка была не очень красива, но привлекательна и свежа.

"Наверное, из нового пополнения мадам", — подумал Жак, галантно целуя ей руку.

— У тебя чудесное имя, сказал он, когда она назвала себя. И видя, что девица не торопится его раздевать, как повелось в заведении Жозефины, он сам усадил её на постель, только тут сообразив, что на куртизанке одето платье, а не привычный для посетителей пеньюар.

"Опять с этой каргой не рассчитаешься", — мелькнула отдававшая скупостью мыслишка. Но губы уже сами потянулись к манящей нежным запахом шее, а рука легла на скрытое пышными складками мягкое бедро, жаркое тепло которого сразу ударило в голову. Он снял с неё и отбросил цепочку с тяжёлым крестом, мешавшую его поцелуям и принялся возбуждённо расстёгивать платье и, приведшую его в неистовство, тугую шнуровку корсета.

Анна еле заметно сопротивлялась, пока он не раздел её всю и не приник к ней, вжавшись всем телом и настигнув, наконец, поцелуем её ускользающие губы.

За этим последовал такой шквал страстей, что Жака мотало как щепку, неосторожно попавшую в водоворот. Его горделивый флаг дважды срывался с мачты, сбитый ураганными порывами, прежде чем побеждённая буря, разразившись напоследок пронизывающим сердце стоном, утихла, сражённая стойкостью француза.

Анна ласково прижала его голову к ещё вздрагивающей груди и, не отпуская его от себя, неподвижно застыла.

— Ты знаешь, Жак, — минутой спустя, тихонько шепнула она, — за последние три месяца, что я здесь, ты первый, кто довёл меня до вершины блаженства, — и мягко поцеловав, легонько отстранила от себя тяжело дышащего охотника.

— Дьявол! — не удержавшись, выругался Бенуа, когда встал с постели. Он закрутился, поджав босую ногу, которой наступил на брошенный около кровати крест. Ругаясь уже про себя, буканьер поднял распятие с пола и, желая рассмотреть, обо что же он укололся, шагнул к горевшей в углу свече.

Он узнал этот массивный, чуть меньше ладони, серебряный крест. Это был крест Лангедока! ... И на терновом венце искусно отлитого Христа алела капелька крови.

— Прости меня, Господи, что принял твою руку за дьявольскую, — трижды осенив себя крестным знамением, прошептал Бенуа.

Он повернулся, взяв подсвечник, и поднеся свечу к изголовью кровати, спросил, глядя прямо в глаза, лежащей девушки:

— Откуда у тебя этот крест, Анна?