Сергей Шемякин - Сокровища рода де Карсо

Солдат, следуя приказу, неторопливо развернул коня и едва успев отъехать с десяток шагов, как услышал шорох сомкнувшихся ветвей.

— А ну выходи! — закричал он, направив ствол мушкета на непробиваемую взглядом стену листьев.

Два его товарища тотчас оказались рядом.

— Выходи, а то начнём стрелять! — ещё раз прокричал Алонсо.

— Что вам надо от меня, сеньоры? — на чистейшем андалузском наречии спросила девушка, тихо появившись из зелени в десяти ярдах от того места, куда был направлен ствол мушкета.

Испанцы на секунду растерялись, не ожидая вместо преследуемого буканьера выследить девицу, тем более соотечественницу.

Ты что, из девок Вердье?! — сообразил через секунду Гаспар Кавадрилья, возглавлявший патруль.

Нет! ... Я его жена! Нас венчал священник из Сан-Миробаля! — гордо выпрямилась Лаура.

Она была хороша: густые тёсные волосы, яркие губы, сверкающие глаза. Плащ, имеющий застежки только у шеи и на вздымающейся груди, разошёлся, открывая взором солдат нижнее бельё из батиста. Но девушка не пыталась придержать его полы руками, скрывая их под накидкой.

— Это ничего не меняет! Всё равно — шлюха, если спала с этим вонючим французом! — изрёк Гаспар.

Солдаты, догадавшись, куда клонится дело, ухмыльнулись и заёрзали в сёдлах.

-Взять её! — приказал Кавадрилья.

Оба испанца мгновенно скатились с лошадей: не в каждом походе выпадает такая удача — позабавиться с женщиной. Но не успели они сделать и шага, как в руке девушки блеснул серебряной насечкой пистолет.

— Назад! — выкрикнула она, отпрыгнув к самым кустам. Солдаты от неожиданности застыли, увидев направленное на них чёрное отверстие короткого дула.

Однако их начальник не сплоховал, мгновенно вскинув мушкет:

— Брось оружие, шлюха! А не то подавишься пулей! — прорычал он с лошади.

Лаура, застыв на мгновенье, с решительностью затравленного зверя поднесла ствол к виску:

— Сделаете хоть шаг, застрелюсь, но вам не дамся, отродья дьявола!

Гаспар выстрелил секундой спустя. Стрелял он неплохо, с десяти шагов попасть было не сложно, да он особо и не переживал, если зацепит девчонке руку. Всё остальное при ней останется. Мушкетная пуля ударом тяжёлой дубины выбила пистолет из девичьей руки. Лаура лишь ойкнула от неожиданности и боли. Солдаты мигом подскочили к ней и, не смотря на отчаянное сопротивление, повалили на траву и прижали к земле, удерживая за руки и плечи и чувствуя, как мечущееся женское тело пробуждает в них жгучее желание.

Гаспар, не торопясь, слез с коня, подошёл к Лауре, на ходу вынув кортик. Он прижал её бёдра коленом, чтобы не вздумала брыкаться, и с медлительностью, внушавший жертве неописуемый ужас, отрезал поочерёдно застёжки плаща, а потом, подцепив у горла батистовую рубашку, начал её медленно распарывать сверху вниз.

Материал с треском рвался о тупой клинок. Девушка, как будто очнувшись от парализовавшего её страха, отчаянно крича, стала вырываться с удесятерённой силой. Но Гаспар на её крики не обращал никакого внимания. Разрезав рубашку до живота, он резко встал, полоснув одним движением подол.

Бешеный рывок Лауры лишь обнажил стройные ноги и упругий живот, не прибавив никаких шансов на спасение. Солдаты поспешили сдёрнуть остатки материи, прикрывавшие крепкую грудь, и намертво придавили к земле.

Испанка в ужасе затихла, наблюдая, как Гаспар аккуратно отстёгивает пояс с оружием. Из её чёрных глаз безостановочно катились слёзы, а губы пытались воззвать к Господу...

Г Л А В А 9

Дозор, выставленный в двух милях от плантации, заметил Лангедока и Бенуа сразу, как только те выехали из леса. Гонец тут же умчался к Флери, предупредить о возвращении буканьеров. Но прошло не менее часа, прежде чем их, уже шатавшаяся под двумя седоками лошадь, дотащилась до асьенды.

Построенный в испанском стиле, дом Перрюшона был сложен из дикого камня. Правильный прямоугольник толстых стен наглухо отгораживал внутренний дворик с выходившими на него галереями жилых помещений. Галереи, тянувшиеся с трёх сторон, поддерживали мощные каменные арки. Четвёртая стена имела ворота, над которыми нависала широкая башня, возвышавшаяся над всем домом. Внутренний дворик — патио, стараниями рабов был вымощен каменными плитами, и только в середине, у источника, росло несколько деревьев, дававших приятную тень. Из патио две каменные лестницы вели наверх: одна, широкая — к галереям, другая, с противоположной стороны — к башне. Лестница, ведущая к жилым помещениям, заканчивалась небольшой площадкой. Оттуда крутые ступеньки позволяли подняться на асотею, Ограждённую, чтобы никто не свалился вниз, невысокой деревянной балюстрадой, выкрашенной в белый цвет. На асотее Перрюшон держал три пушки, нацеленные в разные стороны, и любил посидеть вечерком перед закатом с бутылочкой вина. Самое грозное своё орудие — мортиру, Перрюшон установил на башне, откуда можно было ударить картечью на пятьсот шагов, а ядрами ещё дальше. Монолит каменной стены нарушался четырьмя узкими стрельчатыми окнами, забранными декоративной решёткой и калиткой с задней стороны, выводившей к когда-то заботливо ухоженному саду. Если учесть, что окна располагались в двенадцати футах от земли, а калитку (как и ворота) предусмотрительно оковали железом, то в запертый и охраняемый дом проникнуть было очень сложно. По сути, асьенда представляла собой крепостной бастион, с мощными стенами, пушками, своим источником воды и запасами продовольствия в обширных подвалах.