Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Кого это мы обвиняем в лукавстве, в обмане?
Шалунья, ужель не исполнишь ты наших желаний?
Твой стан — как жестокий упрек кипарисам и пальмам,
Лицом своим ты посрамила цветы на поляне.
Пригубила кубок, вино стало крепче, хмельнее,
Отсюда — безумье веселых и пьяных собраний.
«Отдай!» и «Возьми!» — всюду слышатся возгласы эти,
Становимся радостней мы от таких восклицаний.
Ты можешь меня отравить, но твоя благосклонность
Да будет кормилицей мне, — умоляю заране!
О, если взаправду есть Хызра источник священный,
То он — твои губы: они выше всех описаний!
Зачем, Хорасан покидая, мы в Мекку стремимся?
Святыню свою, о Джами, ты нашел в Туркестане!

Тюльпан без розоликой — порок в нашем сердце.
Боль о тебе — тюльпана цветок в нашем сердце.
Повсюду — в каплях крови — пылают тюльпаны,
Кипит кровавой скорби поток в нашем сердце.
Перед твоим порогом — как прах, сердце наше,
А грусть переступила порог в нашем сердце.
Покрылась пеплом арка бровей твоих черных, —
Известно мне, кто пламя зажег в нашем сердце!
О, я сгореть согласен от пламени страсти, —
Как мускус, мне желанен ожог в нашем сердце!
Что проповедь святая в сравненье со стоном,
Который так печален, глубок в нашем сердце!
Джами, сей мир стремится от мук нас избавить,
Зачем же слышен миру упрек в нашем сердце?

Из-за чьих я губ-рубинов жемчуг слез из глаз роняю?
Из-за чьих ланит румяных кровью жемчуг наполняю?
Еженощно я стенаю возле твоего порога,—
Хоть бы раз на крышу вышла посмотреть, как я стенаю!
Многие живут, надеясь хоть во сне тебя увидеть, —
Где счастливец тот, что видит наяву тебя, не знаю!
Кто в мою заглянет душу, тот поймет причину горя,
Хоть тебя не называю, в тайне имя сохраняю.
Улица твоя повсюду кровью залита, — так выйди,
Посмотри: не я ли ранен и свой жребий проклинаю?
Края нет моей печали, — о, взгляни хоть краем глаза,
Чтоб узнать: печаль откуда? О, взгляни, я заклинаю!
С именем Джами не надо исполнять газель: боюсь я —
Неприятно ей, что это я газели сочиняю!

Я восхищен шалуньей озорною, — не назову ее.
Пусть буду я пронзен стрелой стальною, — не назову ее.
Я, как свеча, из-за разлуки с нею и таю и горю,
Пусть я сгорю, сокрытый мглой ночною, — не назову ее.
Вокруг меня бушуют волны: это — потоки слез моих.
Жемчужину мне принесло волною, — не назову ее.
Я видел многих тонкостанных, стройных, затмивших кипарис,
Но я пленен одною, лишь одною, — не назову ее!
Я видел многих нежных и прелестных, но в мире лишь одна
Моим владеет сердцем и душою, — не назову ее.
Познал я горечь из-за сладкоустой, но что же делать мне, —
Не смолкнет мир, пока я не открою, не назову ее!
Ты говоришь мне так: «Джами неверен, мне от него беда»,
Не думай, что не знаюсь я с бедою, — не назову ее!

Узкой келье я просторность кабака предпочитаю,
Утренней молитве — ругань голяка предпочитаю.
Леденец, в руке зажатый ринда — пьяного гуляки,
Четкам важного, святого старика предпочитаю.
Стража нравственности надо напоить вином отменным!
Опьяненного — всем трезвым — дурака предпочитаю.
На собранье многолюдном о любви шуметь не нужно:
Сень забытого, глухого уголка предпочитаю.
Хорошо сказал безумец: «Ты влюблен? Так стань безумцем», —
Всем страстям я страсть безумца-смельчака предпочитаю!
К дому твоему отныне как чужак приду я, ибо
Ты сказала: «Я знакомцу чужака предпочитаю!»
Скрыл Джами свои страданья посреди развалин сердца, —
Для страданий пыль такого тайника предпочитаю.

О свежем воздухе лугов, садов желанных — вновь мечтаю.
О кипарисе молодом и о тюльпанах вновь мечтаю.
О ветер, для чего несешь ты мне цветов благоуханье, —
Об одеяниях ее благоуханных вновь мечтаю.
Я клятву дал: не буду пить. Пришла весна.
О кравчий, где ты? Освободи меня от клятв: о счастье пьяных — вновь мечтаю.
Мне добрых слов не говоришь? Хоть непотребные скажи мне:
Давно я жду твоих речей, о долгожданных — вновь мечтаю.
Кто я, чтобы прийти на пир? — Я только издалека
Смотреть на пир и на гостей, тобою званных, — вновь мечтаю.
Пусть лучше без тебя умру, когда подумаю в смятенье,
Что жить хочу я без тебя: о новых ранах — вновь мечтаю.
Джами, не думай о губах возлюбленной, оставь моленья:
Мол, слово услыхать одно из уст румяных — вновь мечтаю!