Авессалом Подводный: Проба пера

Раз на даче леди Вера
провожала кавалера:
— Сыра, может быть, немного,
или чаю на дорогу?
— Да, — ответил кавалер, —
сыро: ветер с Кордильер!

Мой знакомый печенег
как-то влез по шею в снег.
— Чай, не жарко-то в снегу, —
я сказал ему. — Угу, —
он ответил мне, — но к неге
не привыкли печенеги!

Один старик с Галапагосов
владел чудовищнейшим носом.
Кручинился не без причины
носовладельный старичина:
ужасно гадостный носище
загромождал ему жилище.

Мой друг из города Орла
довольно странно вел дела.
Меж скрепок и карандашей
держал он парочку мышей,
и в благодарность зверь толковый
ему дырявил протоколы.

Филолога Жана Виньи
прельстила сметливость свиньи.
Сказал он: «Вовек и отныне
обучим свинью по-латыни!»
Животное с трепетом в теле
учило по букве в неделю.
Увы! Интеллекта свиньи
хватило лишь только на «i…».

Пускай грехи мои черны,
как дьяволовы тени,
зато белеет у стены
собранье сочинений.

Несчастие с котенком
В ТОМ,
что он становится
КОТОМ.

Пропали
Один золотой час,
60 алмазных минут.
Никакой награды нашедшему,
ибо ушли навек.

Почернели снега, покосились гнилые заборы,
прошлогодней траве от земли не поднять головы.
Словно бледная немочь весеннее небо, в котором
не хватает столь свойственной небу вообще синевы.
Разорались грачи над сосной за оградой погоста,
высыхает сосна, и ограда ржавеет ей вслед,
а крылатая тварь суетой незаметно и просто
весь Божественный замысел сводит как будто на нет.
Я печально бреду по осенней листвы перегною,
в черноземе давно белоснежного платья подол.
Восемнадцати лет чего не было в жизни со мною.
Облетевшей листвою шуршит на ветру суходол.

Чем занят старый капитан,
когда весь мир дурак?
Он отправляется в кабак
и пьет вино из дальних стран
стаканом за стакан.

Один джентльмен из Монако
разжирел чрезвычайно собаку.
Как она ковыляла,
удивлялись немало
остальные собаки в Монаке.

Одна особа из Сов. Гавани
с китом соревновалась в плаванье.
Зверюга был отменно мил,
но чрезвычайно быстро плыл:
его девица обогнала
лишь у Суэцкого канала.