Коллектив авторов - Песенник

Ах ты, степь широкая,
Степь раздольная,
Широко ты, матушка,
Протянулася.

Есть на Волге утес, диким мохом оброс
Он с вершины до самого края;
И стоит сотни лет, только мохом одет,
Ни нужды, ни заботы не зная.

На вершине его не растет ничего,
Только ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свой притон там завел
И на нем свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался,
И утес человека того не забыл,
И с тех пор его именем звался.

И хотя каждый год по церквам на Руси
Человека того проклинают,
Но приволжский народ о нем песни поет
И с почетом его вспоминает.

Раз, ночною порой, возвращаясь домой,
Он один на утес тот взобрался
И в полуночной мгле на высокой скале
Там всю ночь до зари оставался.

Много дум в голове родилось у него,
Много дум он в ту ночь передумал.
И под говор волны, средь ночной тишины
Он великое дело задумал.

Но свершить не успел он того, что хотел,
И не то ему пало на долю;
И расправой крутой да кровавой рукой
Не помог он народному горю.

Не владыкою был он в Москву привезен,
Не почетным пожаловал гостем,
И не ратным вождем, на коне и с мечом,
Он сложил свои буйные кости…

И Степан, будто знал, никому не сказал,
Никому своих дум не поведал,
Лишь утесу тому, где он был, одному
Он те думы хранить заповедал.

И поныне стоит тот утес и хранит
Он заветные думы Степана;
И лишь с Волгой одной вспоминает порой
Удалое житье атамана.

Но зато, если есть на Руси хоть один,
Кто с корыстью житейской не знался,
Кто свободу, как мать дорогую, любил
И во имя её подвизался, —

Пусть тот смело идет, на утес тот взойдет,
Чутким ухом к вершине приляжет,
И утес-великан всё, что думал Степан,
Все тому смельчаку перескажет.

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.

На переднем Стенька Разин,
Обнявшись, сидит с княжной,
Свадьбу новую справляет
Он, веселый и хмельной.

А она, потупив очи,
Ни жива и ни мертва,
Молча слушает хмельные
Атмановы слова.

Позади их слышен ропот:
«Нас на бабу променял,
Только ночь с ней провозжался,
Сам на утро бабой стал».

Этот ропот и насмешки
Слышит грозный атаман,
И могучею рукою
Обнял персиянки стан.

Брови черные сошлися,
Надвигается гроза.
Буйной кровью налилися
Атамановы глаза.

«Ничего не пожалею,
Буйну голову отдам!» —
Раздается голос властный
По окрестным берегам.

«Волга, Волга, мать родная,
Волга — русская река,
Не видала ты подарка
От донского казака!

Чтобы не было раздора
Между вольными людьми,
Волга, Волга, мать родная,
На, красавицу прими!»

Мощным взмахом поднимает
Он красавицу княжну
И за борт её бросает
В набежавшую волну.

«Что ж вы, братцы, приуныли?
Эй ты, Филька, черт, пляши!
Грянем песню удалую
На помин её души!..»

Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны
Выплывают расписные
Острогрудые челны.

По Дону гуляет, по Дону гуляет,
По Дону гуляет казак молодой.

В саду дева плачет, в саду дева плачет,
В саду дева плачет на быстрой рекой.

Её утешает, её утешает,
Её утешает казак молодой:

«О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь,
О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь?»

«О, как мне не плакать, о, как мне не плакать,
О, как мне не плакать, слез горьких не лить!

В саду я гуляла, в саду я гуляла,
В саду я гуляла, цветочки рвала.

Цветочки рвала я, цветочки рвала я,
Цветочки рвала я — цыганка пришла;

Цыганка гадала, цыганка гадала,
Цыганка гадала, за ручку брала.

Брала и шутила, брала и шутила,
Брала и шутила, качала головой:

„Утонешь, девчонка, утонешь, девчонка,
Утонешь, девчонка, в день свадьбы своей!“» —