Коллектив авторов - Песенник

Эх, мотылек, ох, мотылек,
Всему приходит срок.
На земле ничто не вечно,
Спросят у тебя, конечно,
Чист или не чист.
Так что берегись
И, пока не поздно, оглянись.

Мой сосед по коридору
Часто затевает ссоры:
«Я до вас, ох, я до вас до всех дойду,
Вы ж тогда на печке спали,
Когда мы Варшаву брали
В над-над-надцатом году.

И вообще меня не троньте,
У меня жена на фронте,
Я считаюсь фронтовичный муж.»
Если есть у вас квартира,
Если есть у вас задира,
То, не грех, напомните ему:

Эх, мотылек, ох, мотылек,
Всему приходит срок.
На земле ничто не вечно,
Спросят у тебя, конечно,
Чист или не чист.
Так что берегись
И, пока не поздно, оглянись.

Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны…
Кожу для них дают
Сами бараны!

Меня учили в школе
Закону: твое — не мое! —
Когда я всему научился,
Я понял, что это — не все!

У одних был сытный завтрак,
Другие кусали кулак…
Вот так я впервые усвоил
Понятие: классовый враг.

Потом порешило начальство:
Республику создадут! —
Где каждый свободен и счастлив,
Тучен он или худ.

Тогда голодный и бедный
Очень возликовал, —
Но толстопузый и сытый
Тоже не унывал…

Шагают бараны в ряд,
Бьют барабаны…
Кожу для них дают
Те же бараны!

На маленьком плоту сквозь бури, дождь и грозы.
Взяв только сны и грезы, и детскую мечту.
Я тихо уплыву лишь в дом проникнет полночь,
Чтоб рифмами наполнить мир в котором я живу.

Ну и пусть будет нелегким мой путь,
Тянут ко дну боль и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот, свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Я не от тех бегу, кто беды мне пророчит.
Им и сытней и проще на твердом берегу.
Им не дано понять, что вдруг со мною стало,
Что вдаль меня позвало, успокоит что меня.

Ну и пусть будет нелегким мой путь,
Тянут ко дну боль и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Нить в прошлое порву, и дальше будь, что будет.
Из монотонных будней я тихо уплыву
На маленьком плоту лишь в дом проникнет полночь,
Мир новых красок полный я быть может обрету.

Ну и пусть будет нелегким мой путь,
Тянут ко дну боль и грусть, прежних ошибок груз,
Но мой плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Мой маленький плот свитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.

Была весна, весна красна.
Однажды вышел прогуляться я по саду,
Гляжу — она, гляжу — она сидить одна,
Платочек чёрный нервно комкает с досадой.

Я подошёл к ней, речь завёл, и ей сказал,
«Не разрешите ль мне в пару с Вами прогуляться?»
Она в ответ сказала: «Нет, уйди нахал!
И не мешайте мне другого дожидаться!»

А соловей — «Чирик-чих-чих!» —
Среди ветвей — «Чирик-чих-чих!» —
Мерзавец, трелью он весёлой заливался,
Всех чаровал!.. Какой нахал!
Как будто тоже он ни разу не влюблялся!

Вдруг — Божий страх! — стоит в кустах,
Стоит огромная здоровая детина,
Стоит, как пень, в плечах — сажень,
В руках — огромная еловая дубина!

И в тот же миг, и в тот же миг я поднял крик,
По голове меня дубиной он ударил,
Костюмчик снял, костюмчик снял — какой нахал! —
И в чём мамаша родила, меня оставил.

А соловей — «Чирих-чих-чих!» —
Среди ветвей — «Чирик-чих-чих!» —
Мерзавец, трелию весёлой заливался!
Всех чаровал — «Чирих-чих-чих!» — какой нахал!
Как будто в жизни он ни разу не влюблялся!

Не стану врать: я лёг в кровать,
И зарыдал я, как ребёнок после порки!
С тех пор, друзья, трель соловья
На нерьвы действует, как порция касторки!

А соловей — «Чирик-чик-чик!» —
Среди ветвей — «Чирик-чих-чих!» —
Мерзавец, трелию весёлой заливался,
Всех чаровал… Какой нахал!
Как будто тоже он касторки обожрался!

Мы у Васи в кочегарке
чифирили каждый день.
Я — блондин, я — парень маркий,
каждый день мне мыться лень.
И сказал тогда Володя:
— Ты на улицу иди
и умойся на природе —
ведь не зря идут дожди!