Коллектив авторов - Экология Иерусалима. Избранные переводы современной израильской поэзии

Но что это? Здесь нет никакой логики, после сектора десять идет сектор двадцать шесть, а за ним сектор девять. Я вижу издали кого-то живого и спрашиваю: простите, где сектор двадцать пять? Он разводит руками, что-то вроде вежливого отчаниия: он здесь тоже новичок.

Уже мало времени, сколько же у нас останется. Правильно, я пришел не только ради тебя, поймал автостоп чьих-то похорон, ну и что? Ты сразу должен отомстить, спрятаться, дать мне запутаться (теперь уже бегом) среди всех этих имен?

Я окликаю тебя во весь голос: «До свиданья, папа!» Ты уж меня услышишь со своего места. Я должен сейчас вернуться к воротам, к чужому покойнику, которого легко найти.

«Так что, Данеле ты собираешься все это записать, и напечатать? Пиши, пиши, не стесняйся. Если кто-нибудь случайно и прочитает, все равно не поверит. Главное, чтобы ты сам во все это верил. » «Ты не понял своего отца, – сказал мне грузный человек, партнер отца по картам, – совсем его не понял. Ты на него похож, но только снаружи, прости за откровенность». Я раздражаюсь: «Ну и что с этим делать? Он должен ожить – чтобы я его понял?» «Нет, нет, – сказал партнер по картам, – это ты должен ожить. Но, прости за откровенность, у тебя на это мало шансов».

«Твое имя? Какое из них, если не возражаешь? Имя, которое я дал тебе (хорошо, собственно, не я, тетя Цили предложила его), это звенящее латинское имя ты стер, когда приехал в Израиль. Выбрал самое стандартное: Дан. У меня не было никаких возражений. Я понимал, что ты хочешь исчезнуть в Израиле, просто впитаться, как вода в песок. Как говорится, меняешь имя – меняешь судьбу, да? Но я тебе благодарен, что ты не поменял заодно и нашу фамилию. Ты меня понимаешь?» «Нет, папа».

Чего я от него хочу? Самое строгое, что он мне сказал за тридцать пять лет с того времени, как я приехал в Израиль, было в первую неделю после приезда. Мы сидели с его второй женой за завтраком и он спросил (еще по-немецки, с русским акцентом, иврита я не знал), остались ли семейные фотографии, после того, как у меня украли все вещи по дороге в Израиль. Я засмеялся. «Еще фотографии мне не хватало? Я сам с трудом уцелел». И тогда он тихо сказал: «Не смеяться над отцом» – и меня поразило, что он говорил о себе в третьем лице, по-видимому, подчеркивал свой статус и давал понять, что речь идет о более общих вещах. Над отцом не смеются. Я тут же замкнулся в себе. И с тех пор ничего – ведь я не давал ему никакого повода.

По дороге, в случайном месте, я вижу, что выпал из себя и побежал назад. Я остался стоять, немного удивленный, а теперь поворачиваюсь и гонюсь за собой. Я постарел, спотыкаюсь, сердце бьет как кулак, и меня от меня отделяет уже большое расстояние: там я возвращаюсь в зеленое утро, домой, все уменьшаюсь и горизонт уже пуст. Так что ж я стою здесь и задыхаюсь? Я тоже поворачиваюсь к себе спиной и иду, новый и радостный.

Я расстратил много падающих звезд не загадав желания. Эти острые фейерверки неожиданности… Я не был готов к себе. Потом подыскал фонтан и с шепотом бросил монетку в воду; но ее тут же поглотило скопище монет, которые бросили другие. Теперь я эффективен. Я пишу, припечатываю и засовываю записку в Стену Плача.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Злой дух ( иврит ; букв. «прилепление»), который вселяется в человека, овладевает его душой, но сохраняет при этом самостоятельность. – А. Б.

Считается, что новорожденный наделен знанием о мире; в момент его появления на свет приходит ангел, который касается рта – и все забывается; но потом, при изучении Торы, человек вспоминает то, что на самом деле знал.(Трактат «Нидда» и дальнейшие комментарии. – А.Б.)

Похоронное общество. – А.Б.

Еврейская традиция: «…присутствовавшие на погребении, уходя с кладбища, кладут камень на могильный холм и просят у умершего прощения за все минуты боли и обиды, которые они ему причинили.» http://www.machanaim.org/yearroun/traur/traur5.htm