Уильям Моррис - Человек, рожденный быть королем

Настало утро. Властелин
С Самьелем заперся один.
Старик тогда еще был жив,
Как прежде зол и нечестив.
Он вскоре вышел из дворца
И с выраженьем злым лица
Ворчал: «О, будь ты милосерд
Ко мне, святый апостол Петр!
Лишь тот, кто не слуга царям,
Сам за себя ответит там!
Что вздумал? можно ль погубить
Того, кого нам утопить
Не удалось в пучине вод?»
Так проворчав, старик идет
В конюшню царскую, и там
Себе коня седлает сам,
И мчится к мельнице стрелой.

Здесь на плотине той порой
Лежал беспечно Михаил,
Следя глазами, как носил
Среди плотвы бурливый ток
Его летучий поплавок.
И легка думал он о том,
Как все в почтении немом
Вчера стояли пред своим
Монархом, мрачным и худым.
Не проронил он и того,
Что говорилось про него,
О чем не ведал он дотоль;
Заметил даже, что король
Смутился, Бог весть, почему,
Его увидя. И ему
Запала мысль глубоко в грудь
Стать королем когда-нибудь,
И он себя уж в мыслях зрел
Покрытым славой громких дел.
Среди таких-то дум застиг
Его тот самый злой старик,
Которым некогда он взят
Из бедной хижины, как клад.
На нем кафтан был царских слуг,
По рукавам до самых рук
Облитый золотом кругом;
На голове берет с пером;
На поясе булатный меч,
Гроза врагов сред бурных сеч,
И, по обычаю вельмож,
На шее острый царский нож.
Ножа красивый черенок
Блестел эмалью, и венок
Зеленых листьев был на нем,
На ярком поле золотом;
Вокруг же листьев, серебрясь,
Красиво лента обвилась
С девизом черным страшных слов:
«Рази! не бойся мертвецов!»

С биеньем сердца мальчик наш
Смотрел на всадника. Когда ж
Суровый всадник стал пред ним,
Дитя уж чудным снам своим
Готов был верить. Но Самьель
Ворчал вполголоса: «Досель
Твой рок умел тебя хранить,
И ты, я знаю, будешь жить,
Пока корону наяву
Себе возложишь на главу».

Затем с коня спрыгнул гонец
И крикнул: «Эй ты, молодец!
Скажи, где мельник? Послан я
К нему с письмом от короля,
И надо думать, милый мой,
К нему я послан за тобой».

Услышав это, Михаил
Вскочил с плотины и забыл
О поплавках и о плотве,
Играющей в речной траве.
«Сэр! — отвечал он, взор склоня, —
Отец мой с луга ждет коня,
Чтоб везть сейчас мучной товар
В соседний город на базар.
Позвольте, я вас проведу,
Он здесь близехонько, в виду».

Коня к забору привязав,
Пошел чрез мост с ребенком граф,
И видит мельника в дверях,
Который, шапку сняв и в прах
Повергнувшись, спешил спросить,
Чем может он ему служить.
Граф из-за пазухи достал
Тогда свой свиток и сказал:
«Читай, приятель! и затем
Сейчас исполни то, за чем
К тебе я послан».
«Сэр! — ему
Ответил мельник. — Не пойму
Что здесь написано: учен
Я плохо грамоте. Но вон
Жена — позволь ее позвать;
Она сумеет прочитать
При нужде четкое письмо».

Но граф: «Зачем же звать ее!
На свитке можешь сам узнать
Его величества печать.
Так знай же, мельник, послан им
Я за найденышем твоим,
И я с собой его беру
В пажи сейчас же ко двору».

Потупя взор, стоял старик,
Вертя в руках свой пыльный шлык
«Милорд, конечно, будет так,
Как ты велишь, — сказал бедняк. —
Мне этот мальчик не родня;
Но тем не меньше думал я
Его оставить, как умру,
Наследником всему добру.
Он, правда, молод; но потом
Он свыкся б с нашим ремеслом
И век бы прожил не бедней
Других на мельнице моей.
К тому ж и девушку одну
Ему уж прочим мы в жену».

У Михаила от таких
Речей о почестях земных
Вдруг закружилась голова.
Он мнил, что графские слова
Всему готовы жизнь придать,
О чем любил он так мечтать,
И что волшебные тe сны
На деле сбыться уж должны.
И он забыл весь мир вокруг,
И эту мельницу, и луг,
И холм с рекою; он летел
Душой в неведомый предел,
В иную жизнь и в мир иной,
Ведом таинственной судьбой.

Но, громким смехом разразясь,
Самьель ответил: «Что за связь
Между тобой, мужик, и им,
Потомком княжеским, каким
Теперь он признан? Неужли
Ему таскать с мукой кули?
Но вот послушаем, что нам
На это скажет мальчик сам?»

От сна очнувшийся тогда,
Ребенок вспыхнул от стыда
И, заикаясь, дал ответ:

«Мне жить не скучно здесь, о, нет!
Наш старый Джоп, лесной стрелок.
Дает мне каждый день урок
В стрельбе из лука, и сказал,
Что я на столько ловок стал,
Что через год (я, сэр, не лгу!)
Явясь на стрельбище, могу
Взять приз, за коим в Юрьев день
Из всех соседних деревень
Валит народ в наш городок —
Добыть флоринов кошелек.
Здесь много дичи, всяких рыб!
Взгляните, сор, в любой изгиб
Реки; вы видите везде
Круги на зеркальной воде:
Ведь это сильный шереспер
Хватает мух, могуч и скор.
А там, под тенью камыша,
Лежат, не движась, чуть дыша,
Громады жадных щук. Когда жь
Исчезнут ласточки, в край наш
Летят бекасы, кулики,
И утки над руслом реки
Так низко тянут, что чуть-чуть
Что не купают в волнах грудь.
На нивах вьются чибис а
И всюду слышны голоса
Скворцов. Поверьте, сэр, наш край
Весь круглый год небесный рай».