Герод: Башмачник

Метро:
К тебе, Кердон, я привожу подруг юных, –
Те, что получше, покажи ты им вещи,
Изделья рук твоих.
Кердон:
Ценю тебя, Метро!
Рабу.
Эй, ты, для них – слышишь? –

Большую вынеси скамью. Тебе, что ли,
Я говорю? Вновь спишь? Хвати в морду
Ты, Пист, его, а то не скинет он дрёмы.
Нет, лучше шею ты ему пинком славным
В хребет на место вправь! Ну, ротозей, ноги

Быстрей ворочай или за собой следом
Потащишь памятку, что позвончей этой.
Ишь белозадый, ты теперь скамью чистишь
И гладишь? Вот прочищу я тебе зад твой!
Метро, присядьте! Ну-ка, Пист, открой шкап мне,

Двухстворный шкап, не тот – ты открывай верхний
И вещи дельные – хозяин твой сам их
Сработал – ты достань живей. Метро, диво
Сейчас увидите… Ты, дуралей, тише
С сандалиями ящик открывай! Прежде

На это глянь, Метро… Подмётка на славу!
Да чисто как прилжены в ней все части!
Вы тоже, женщины, взгляните, как плотно
Носок сидит, как он ремнями весь убран!
Не скажешь: «Это – хорошо, а то – худо»,

Нет, всю сандалию сработал я ладно.
А цвет? Дарует пусть царица вам Пафа [1]
От жизни так вкусить, как это вам любо!
Подобный цвет, скажите, был ли где видан?
У злата цвет такой? Такой ли у воска?

За кожу три статера [2]я, Кердон, отдал
Кандату, чтоб её окрасить в цвет этот
И в цвет другой! Смеётесь? Всем, что на свете
Святого есть, божусь, что говорю правду:
Ни разу я не лгал, хотя бы на волос!

А если лжёт Кердон, не видит пусть счастья
Ни в жизни он, ни от детей. Пришлось мне же
Ещё благодарить Кандата. Ведь ныне
Кожевник, чуть трудясь, барыш сорвать больший
Не прочь, – в его руках всё дело рук наших!

Сапожник же нелёгкую несёт долю:
И днём и ночьюгрею я своё место.
До поздних сумерек во рту нет ни крошки,
Не сплю я до зари, и, мнится, так долго
И свечи Микиона [3]не горят даже!

Уж я не говорю, что содержать надо
Тринадцать мне рабов и что рабы эти
Баклуши бьют и повторять одно знают,
Хотя бы дождик шёл: «Дай да подай», сидя
Без дела, как птенцы, что лишь зады греют!

Но рынку не слова, как говорят, нужны,
А деньги… Эта не по вкусу вам пара?
Он принесёт ещё, потом ещё, – лишь бы
Вы поняли, что говорит правду
Кердон вам… Ну-ка, ящики все, Пист, вынь ты

С сандальями, – хочу, чтоб, усладив сердце,
Довольными к себе вернулись вы, жёны!
Смотрите же: новинки все, – сортов разных…
Вот Сикион, вот Амбракия, [4] – два сорта!
Вот желтоватые, вот – попугай цветом;

Вот конопляные, вот без задков туфли,
Вот просто спальные, вот на шнурах мягких –
То из Ионии – босовичков пара;
С задком высокие; вот с пузом, как раки;
Сандалии из Аргоса, а здесь вот вам

Червлёные, «эфебы», – ишь, что за туфли!
Дорожные сапожки… Что душа просит,
Пусть скажет каждая! Поймёте вы ныне,
Почто, о женщины, собак влечёт к коже!
Метро:
А сколько взял бы ты ну вот за ту пару,

Что первой показал? Да не греми слишком. [5]
Не то, пожалуй, нас ты обратишь в бегство!
Кердон:
Сама и оцени сапожки, коль хочешь,
И цену ту назначь, чего они стоят,
На это коль иду, – знать, не вожу за нос!

Башмачной подлинной работы коль надо,
Ты столько можешь дать мне, – я божусь этой
Седою головой, где на висках норку
Лиса устроила! [6]– чтоб был Кердон сытым!
Гермес, бог прибыли, и ты, посул хитрый,

Коль ныне в нашу сеть не попадёт рыбки,
Не знаю, щей горшок как мне солить надо!
Метро:
Чего бормочешь зря, – ты говори толком,
Что взять хотел бы сам за сапоги эти?
Кердон:
Не меньше мины, женщина, цена паре,

Хотя б глядела ты иль в небо, иль в землю!
Сама Афина если б покупать стала,
И то не скинул бы ей я ни полгроша!
Метро:
Понятно, почему, Кердон, весь твой домик
Вещами дивными завален так плотно!