Михаил Загоскин - Комедия против комедии, или Урок волокитам

Граф. Да, да, баллады! Я было и позабыл об этом. Ну, г-н защитник, что скажешь ты теперь? Разве это не личности?

Изборский. Где ж тут личность? Разве баллада лицо? Автору «Липецких вод» не нравится сей род сочинений — это нимало не удивительно. Одни красоты поэзии могли до сих пор извинить в нем странный выбор предметов, и если сей род найдет подражателей, которые, не имея превосходных дарований своего образца, начнут также писать об одних мертвецах и привидениях, то признайтесь сами, что тогда словесность наша немного выиграет.

Граф. Ты мастер делать фразы; но это не поможет тебе нимало. Все мои знакомые одного со мною мнения; комедию засыпают эпиграммами. Апропо! {5} 5 апропо — кстати, между прочим (от фр. à propos) мне сегодня еще про одну сказывали [19] ...комедию засыпают эпиграммами... мне сегодня еще про одну сказывали... — Речь идет об эпиграмме П. А. Вяземского: С какою легкостью свободной Играешь ты в стихах природой и собой, Ты в «Шубах» Шутовской холодный, В «Водах» ты Шутовской сухой. В 1817 г. Загоскин снова вернулся к спору о комедии Шаховского: «...если скажешь, что „Липецкие воды“, вопреки всем сатирам и эпиграммам,— лучшая наша комедия, то все записные враги ее сделаются твоими неприятелями... гораздо легче написать несколько дюжин эпиграмм насчет самого автора, чем доказать, почему дурна его комедия» (Северный наблюдатель, 1817, № 1, с. 16—17), : постойте, я вспомню. Ничего не может быть прекраснее — совершенно французский оборот [20] ...совершенно французский оборот… — Речь идет о двух последних строках приведенной выше эпиграммы Вяземского. Подобные антитезы и поэтические каламбуры восходили к традиции французской легкой поэзии (см.: Виноградов Е. В. Стиль Пушкина. М., 1941, с. 142). . В первом стихе есть что-то о природе, а во втором о сухих водах.

Княгиня. О сухих водах! Это в самом деле прекрасно! Жаль только, что я не понимаю.

Граф. Это аллюзия насчет названия пьесы. Сухие воды! Чувствуете ли, княгиня, как это остро! Какая едкая двусмысленность. Сухие воды! как зло! По чести, и этих двух словах гораздо более ума, чем во всей этой жалкой комедии.

Княгиня. Я согласна с вами: эти сухие воды удивительно замысловаты. Признайтесь, граф, вы первые подали мысль написать эту эпиграмму.

Граф. О нет, сударыня.

Княгиня. Вы скромничаете.

Граф. Уверяю вас.

Княгиня. В этой эпиграмме виден ваш ум, ваша острота.

Граф. Вы очень милостивы, но клянусь, что тут я совсем не виноват пред бедным сочинителем.

Княгиня. Ну, Изборский, попробуйте теперь защищать еще вашу комедию. Видите ли, что достается автору. Князь говорил еще про какую-то сатиру в прозе — смотрите, чтоб и вас туда не поместили.

Изборский. Это меня совсем не пугает. Знаете ли что, княгиня! я им прочту прекрасную басню: «Слон и Моська», одного знаменитого нашего писателя.

Граф. Нашего писателя... Прочти, прочти.

Изборский.

Княгиня. Вы этим не удивите: они найдут тотчас свое оправдание в конце басни.

Граф. Вся эта басня украдена из Лафонтена [21] Вся эта басня украдена из Лафонтена... — Одним из творческих принципов баснописцев XVIII — начала XIX в. было заимствование сюжетов у поэтов прошлого. Образцовым автором басен считался Ж. Лафонтен (1621 — 1695), чьи сюжеты использовали баснописцы разных поколений — А. П. Сумароков. И. И. Хемницер, И. И. Дмитриев. Первые опыты Крылова в басенном жанре также были восприняты современниками на фоне произведений Лафонтена. В рецензии на первую книгу его басен (1809) Жуковский писал, что Крылов «занял у Лафонтена (в большей части басен своих) и вымысел и рассказ, следственно, может иметь право на имя автора оригинального по одному только искусству присваивать себе чужие мысли, чужие чувства и чужой гений» (Вестник Европы, 1809, № 9). Позже Жуковский пересмотрел свою позицию. В «Конспекте по истории русской литературы» он писал: «Басни Крылова почти все оригинальны... Он является философом-наблюдателем и чудесно рисует то, что происходит перед его глазами. Его басни — богатая сокровищница идей и опыта» (Жуковский В. А. Эстетика и критика, М., 1985, с. 323). Ср. с оценкой Загоскиным творчества Крылова в письмах к Н. И. Гнедичу от 20 октября 1821 г. и И. А. Крылову от 29 февраля 1838 г. точно так же, как и комедия из Мольера.