Михаил Загоскин - Г-н Богатонов, или Провинциал в столице

Князь. Теперь я не сомневаюсь: вы успеете совершенно вскружить голову моей кузине.

Г-н Богатонов. Ой ли? как бы только не забыть начало. Как быть? Да, да: «Как я рад, сударыня...»

Князь. Да вот и она!

Те же и баронесса.

Князь (идя к ней навстречу) . Что, сударыня, невеста моя поет?

Баронесса. Она сейчас только начала петь арию из «Жоконда». [13] ... арию из «Жоконда» . — Ария из оперы французского композитора Никола Изуара (1775—1818) «Жоконд, или Искатели приключений» (1814).

Князь. Из «Жоконда»! Извините, я вас оставляю.

Г-н Богатонов (тихо князю) . Я что-то, мой милый, начинаю робеть!

Князь (тихо) . Стыдитесь! (Громко.) Я оставляю вас в приятном обществе, сударь. (Идя вон, тихо баронессе.) Не забудьте о моей женитьбе.

Баронесса и г-н Богатонов.

Баронесса (после минутного молчания) . Вы хотели что-то говорить со мною.

Г-н Богатонов. Да-c, я хотел... (В сторону.) Гм! Гм! смелее! (Громко.) Как я рад, сударыня...

Баронесса. Вы рады?

Г-н Богатонов. Да, сударыня, я рад, очень paд!..

Баронесса. Чему же вы радуетесь, сударь?

Г-н Богатонов. Что... что сегодня у нас прекрасная погода. (В сторону.) О, трус!

Баронесса. Вы это только и хотели мне сказать?

Г-н Богатонов. Ах, сударыня!..

Баронесса. Вы вздыхаете?

Г-н Богатонов. Да, сударыня, я вздыхаю. Ах!..

Баронесса. Можно ли спросить вас о причине сих вздохов?

Г-н Богатонов (в сторону) . Она спрашивает! Не робей, Иван Сидорыч. (Громко.) Я вздыхаю оттого, что должен вздыхать.

Баронесса. Должны! Поэтому вы имеете какую-нибудь скрытную горесть; сердце ваше неспокойно?

Г-н Богатонов. Бедненькое, оно все изныло!

Баронесса. Отчего же? скажите, г-н Богатонов, кто причиною вашей горести?

Г-н Богатонов. Одна безжалостная особа...

Баронесса. Безжалостная особа?

Г-н Богатонов. Тиранка моего сердца.

Баронесса. Как, сударь! да вы влюблены!

Г-н Богатонов (в сторону) . Ух, насилу догадалась!

Баронесса. И, мне кажется, не на шутку.

Г-н Богатонов. Какие шутки! Я горю, пылаю, таю!

Баронесса. И даже таете! Как это жалко!

Г-н Богатонов. Вы жалеете! Ах, матушка баронесса! если бы я смел; если бы вы знали...

Баронесса. Что, сударь?

Г-н Богатонов. Ни-ничего, ничего, сударыня. (В сторону.) С духом не могу собраться!

Баронесса. Итак, вы любите эту жестокую?

Г-н Богатонов. Люблю! О нет, сударыня, боже сохрани!

Баронесса. Что это значит? (В сторону.) Он повредился!

Г-н Богатонов. За кого вы меня принимаете! Чтоб я стал любить,— я обожаю, боготворю!

Баронесса. Так вы обожаете, а не любите. Кто же эта счастливая смертная?..

Г-н Богатонов. Мучительница моя? Ах, сударыня! она самая прекрасная и самая жестокая персона в целом свете. Я страдаю, томлюсь — и она не хочет этого и заметить.

Баронесса. Может быть, вы не искали случая доказать ей любовь свою; женщины помешаны на доказательствах: это лучший способ тронуть их сердце. Да и как верить словам вашим: вы все, мужчины, обманщики.

Г-н Богатонов. Помилуйте, матушка баронесса!

Баронесса. Нет, нет, опыт меня уверил в этом. Вот, например, вы, описывая таким пленительным образом любовь вашу, вкрадываясь, так сказать, в сердце, смеетесь, может быть, внутренне над тою, которая вам верит.

Г-н Богатонов. Ах, боже мой! да какие вам надобно доказательства? Хотите ли, чтоб я выпрыгнул из окошка, сломил себе шею; хотите ли...

Баронесса. Сломить себе шею есть, конечно, хорошее доказательство любви, и я не ожидала менее от человека, который не любит, а обожает; но такое доказательство неразлучно с некоторыми неприятностями, и для того, если б я была на месте этой неизвестной мучительницы...

Г-н Богатонов. Если б вы были на ее месте?..

Баронесса. То в доказательство любви вашей не заставила бы вас прыгать из окошка, а попросила бы составить скорее благополучие моего cousin, князя Блесткина.

Г-н Богатонов. За этим дело не станет; и если только хотите...

Баронесса. Но я не имею никакого права требовать этого.