Юлия Качалкина - Редакция

Булочкин. Да вы что, очумели, что ли, совсем? Оборзели, я вас спрашиваю? Какие, на хер, книги? Уберите сейчас же Левитина у него из-под затылка! И Быкова уберите! Уберите, он их замочит и раздавит! Ну что вы стоите и ахаете, как не знаю кто? Вызовите мне врача! Точнее не мне, а ему! Чтоб вас…

Галина Дмитревнаубегает вызывать врача.

Воскресенский (постепенно приходя в себя. Весь в крови) . Это что я… я что… упал что ли? Упал?

Булочкин отползает от него. Воскресенский поочереди смотрит то на правую, то на левую руку.

Булочкин (на корточках) . Нет, Сашенька. Это я тебя стулом отфигачил по голове. Выбирай.

Воскресенский (продолжая смотреть на свои руки) . Это я … сам?

Булочкин кивает.

Воскресенский. А зачем я себя, а?

Булочкин (встает в полный рост) . Чтоб тебя! Чтоб я знал, Саша! (Прислоняется к столу.) Ты помнишь, как упал тут и забился в судорогах? Как лицо себе хотел расцарапать?

Воскресенский отрицательно мотает головой.

Булочкин. Что-нибудь вообще помнишь? Имя свое, кто ты, как утро провел?

Воскресенский (смутно) . Ночью я не спал… мы вчера с Хесиным выпили… по сто… нет, два раза по сто. И еще по сто, когда уходили… а потом… я его высадил на Соколе, он сказал, что будет ждать трамвай…

Булочкин. И в котором часу ты его высадил?

Воскресенский (смутно) . Да часа два было. Ночи…

Булочкин. Ну вот его, наверное, либо убили, либо он замерз там. Примерз к трамвайной остановке пятой точкой. Вот поэтому его и нет.

Воскресенский (смутно) . Да нет, он есть…

Булочкин. Да что ты говоришь!

Воскресенский. А потом я шел домой… ехал домой… шел… что-то ел дома, потом, кажется, мне стало плохо, а потом я оделся и пришел сюда. Здесь часок подремал и пришел ты. А потом… потом… потом я не помню.

Булочкин. И который день не спишь?

Воскресенский. Третий, кажется. Я не помню, Лева.

Булочкин. Лежи смирно. (Воскресенский слабо шевелится.) И даже не думай встать! Я тебя своими руками убью! Ты понял?

Воскресенский (отползая поглубже в угол) . Я понял, все понял. Только не надо…

Булочкин (нависая) . Что не надо тебе?

Воскресенский. …бить не надо меня. Мы с конем упали. Нас уронили…

Булочкин. Шутит еще, глядите-ка! Сейчас приедет врач, посмотрит тебя и заберет в больницу. Ты поедешь с ним, это тоже понял?

Воскресенский. Понял.

Булочкин (всматриваясь Воскресенскому в глаза) . Знаешь, я даже тебе верю. Даже верю тебе…

Смотрят друг на друга. Булочкин начинает смеяться – сначала тихо, и громче, все громче. За ним подхватывает Воскресенский. Воскресенский сквозь смех плачет. В дверь стучат. На пороге появляется инфантильного вида врачв голубой униформе. За ним – два медбратав таких же голубых униформах, с портфелями и папками. Врач останавливается, обводит комнату критическим взглядом, правой рукой нетерпеливо просит подать ему что-то. Один из медбратьев спешно вручает ему папку. Врач читает. Воскресенский и Булочкин продолжают хохотать.

Врач (капризным тенором) . Ну-с, больной? Кто у нас больной? (смотрит на Булочкина) Вы у нас больной?

Булочкин (прокашливаясь) . Да нет, я пока вольноопределяющийся. Вон ему надо кое-что подновить. Вам – к нему.

Булочкин делает приглашающий жест. Врач и медбратья подходят. Врач отстраняет Булочкина рукой, снисходительно ему улыбаясь.

Врач (поправляя очки на носу и закатывая рукава фирменного пиджачка) . Ну-с, больной, вот вам уже и не страшно, правда? И правильно. Ничего никогда не нужно бояться! Ничего и никогда – запомните мои слова! Правильно я говорю? (оборачивается к медбратьям. Те молча одобряют) . Сейчас-сейчас…

Врач опускается на колени рядом с Воскресенским. Воскресенский при этом пытается отползти поглубже в угол, но глубже уже некуда. В глазах у него – неподдельный ужас.

Врач. Что же вы, больной? Царапали себя, да? Головкой бились, не узнавали своего коллегу… нехорошо, больной. Вот мы сейчас вас поднимем.

Медбратья берут обмякшего Воскресенского под руки и поднимают на ноги. Держат.

Врач.… протрем вам лицо и отвезем в Боткинскую. Вы там отдохнете. Да, больной?