Александр Селин - Ёлочка

Напевая песню из фильма «Карнавальная ночь», Ольга встает, подходит к елочке с коробкой в руках, развешивает игрушки.

Вот они у меня в коробочке, и все они мне дороги и милы. Я вас всех до одного люблю… и тебя, Макшев, люблю… И тебя, Кожин, люблю… И тебя, Чигитанский… Хотя нет. Тебя, Чигитанский, я не очень люблю! Даже совсем не люблю… Но я тебя всё равно повешу на ёлочку. Вот так, пониже: ниже Макшева, ниже Кожина за то, что ты такой жадный и бессовестный! А выше всех у нас будет сидеть Дыбин. Вот он, мой зайка. Ты будешь на ёлочке выше всех! Моё место за столом вот здесь. И будешь на меня смотреть, Дыбин! Всё время смотри на меня и не отворачивайся, понял?! Дыбин, Дыбин, Дыбин, Дыбин… Вот какой ты у меня послушный! Ты всегда будешь таким послушным? (Прислонилась к зайчику и говорит шёпотом.) Я тебя больше всех люблю!

Целует зайчика. Напевая песню, Ольга выходит на передний план. В это время сзади подкрадывается Макшевв маске Деда Мороза. Он осторожно ставит подарок на стол и хватает Ольгу за талию сзади.

(Очень сильно испугалась.) А-а-а!

От волнения и испуга оба говорят путано и сбивчиво.

Макшев.Оленька, что с тобой? Это я, Макшев, не узнаёшь? Дверь без паспорта, а рифлёный коврик один на двоих… Двадцать лет не виделись… А у подъезда домофон вырвали, словно подгузник… Ну я и вошел… Не узнаёшь?

Ольга.Узнаю… Где тебя черти… Чтоб тебя подгузником по то самое место… Без паспорта.

Макшев.Тебе же нравилось, когда сзади хватают «на угадаешь»…

Ольга (потихоньку приходит в себя). Я любила, когда глаза закрывали сзади, а не за талию! Ты забыл?

Макшев.А-а-а-а, ну прости! Двадцать лет всё-таки! Давай я тебя, как положено, – за глазницы, сзади, из‑за головы!

Ольга.Нет, а то сейчас до трех… И вон коврик рифленый!

Макшев.Оля, но все-таки…

Ольга.Ты что, букв не понимаешь?! Коврик! (Указывает ему на дверь.)

Макшев (присел, слегка расстроился). Вот так… Двадцать лет… ни то ни сё… и взять вот так, перечеркнуть… как стеклорезом по колену… (Показывает на свой подарок.) А я вот… Подарок… И ёлочка у тебя весьма и весьма… Я помню, ты любила соответствие: игрушка – парень, игрушка – ещё один…

Ольга.Я и сейчас так…

Макшев.О-о-о! Тогда попробую «на угадаешь»… (Смотрит на игрушки, висящие на елочке.)

Ольга:Чего??? (Резко оборачивается.)

Макшев.Да не здесь «на угадаешь»! (Хлопает себя по заднице.) Здесь я уже обжёгся… Я про ёлочку (показывает на висящего зайчика.) . Раз, два, три! Это я?

Ольга.Нет. Это Дыбин!

Макшев (расстроился, заревновал. ) А-а-а… Дыбин… Ну конечно, Дыбин. Если симпатичный, то Дыбин… Как мандарин, так Дыбин! Я ещё двадцать лет назад понял, что Дыбин… А оно, оказывается, и сейчас! Дыбин… Неизменчива женщина, как ветер и сквозной пароход… Втемяшит в голову «Дыбин» – и хоть колом чеши или муравейник поливай…

Ольга.Какой ещё муравейник?

Макшев.Не знаю… Так в народе говорят… (смотрит на ёлочку.) А я, извольте, кто тогда вишу? Вот эта ящерица?

Ольга.Нет. Ящерица – это Чигитанский, а ты – жёлудь.

Макшев.А-а-а… Ну хорошо, хоть жёлудь, а не Чигитанский… Жёлудь! Безликий, безмолвный, сосновый жёлудь! А я ведь на гитаре научился (с надеждой смотрит на неё.) И всё равно жёлудь?

Ольга.Жёлудь.

Макшев.А если бы пианино научился? Всё равно жёлудь?

Ольга.Жёлудь.

Макшев.А если бы машину водить?

Ольга.Жёлудь!

Макшев.А если б луну с неба, как Лев Толстой?!

Ольга.Жёлудь! Щёлк-щёлк клювом… Два грача… Бу-бух – и у свиньи шишка…

Макшев.Жёлудь… Ну понятно… Жёлудь – это почти что свинья. Во женщина… Втемяшит в голову, словно кондуктор на кедровых плотах… А если б Дыбину в морду дал? Тоже жёлудь?

Ольга (возмущённо). Пошёл вон! Как ты смеешь?!

Макшев (с гневным ехидством). Ага, любовь! Если Дыбин, то извольте… То вот вам кофе, Дыбин, вот подушка… То вот кровать в постель… «Проводите меня, Дыбин, до ветру…» Было? А я жёлудь… Чего стесняться! Не маленькие!

Ольга.Да…Любовь!

Макшев.Нет, это не любовь… Не любовь! Изнутри виднее! Это себяобман… Знаешь, как синица и журавль… Один в руках, а другой: курлык-курлык – и кувшин в горло.