Александр Галин - Библиотекарь

Инна Сергеевна.Вот с ним о яблоках. Грызлов, купи у него яблок.

Грызлов.Телевизор смотришь?

Паша. Нет, я дежурю. Я вахту смотрю.

Грызлов (указал на Инну Сергеевну). Ну-ка, представь ее! Представь внимательно. Я бы на твоем месте и яблоки, и меду ей принес – все от чистого сердца. Когда еще к вам такие люди приезжали?! Неси, неси, не бойся.

Паша. А где они, яблоки мои?! Моих садов отлетел цвет. Нет у Пашки теперь прежних садов. Меня вот попросили подежурить в артели на дверях, а так – я свободный раб научной мысли…

Ковалёв.Спасибо, Паша, теперь мы сами.

Паша. У вас директорша? Владимир Викторович, скажите, пусть она вернется. Мне уж нельзя больше сидеть. Надо инвалидов на лекцию собирать. Скажите ей: телефон молчит. Она просила, что звонки звонить будут. Передайте: нет больше звонков.

Ковалёв.Телефоны часто выходят из строя.

Паша. Товарищ Мичурин был справедливо против техники. Он правильно рассуждал: живая природа через способство скрещивания должна сама достичь огромных результатов. Я сопровождал товарища Мичурина по заданию правительства к Константину Эдуардовичу Циолковскому. Два вопроса задал товарищ Мичурин Константину Эдуардовичу: был ли Исаак Ньютон еврей? «Да, – сказал Циолковский, – но наука от этого не пострадала». «Нет, пострадала! – закричал товарищ Мичурин и погрозил Константину Эдуардовичу пальцем. – Его утверждение, что яблоко обязательно упадет, оторвавшись от ветки, сделанное евреями, побеждено навеки. Через способство скрещивания мною выведен такой сорт яблок, что оно не упадет на землю, а скорее наоборот, будет над ней плавно висеть ровно столько, сколько нужно, пока полеводы его не соберут в корзину». Константин Эдуардович надолго задумался. Он сделал записи в блокноте. «Нет! – воскликнул. – Оно обязательно упадет!» Товарищ Мичурин засмеялся, достал яблоко, подкинул его… Яблоко тихо-тихо, плавно-плавно вот на таком расстоянии от земли и повисло. И секрет этого сорта он передал мне!

Молчание.

Инна Сергеевна.Чего это он про евреев начал?

Грызлов (Ковалёву). Этот мичуринец, он что, достопримечательность ваша?

Ковалёв.Паша, спасибо, теперь мы сами.

Инна Сергеевна (Грызлову). Видишь, ты меня оставил одну, он бы меня сейчас придушил, к черту, в коридоре!.. Где мой сын, Владимир Викторович? Где Юра?

Паша (вскрикнул). Вы мамо Юрия Алексеевича? Мамо?

Инна Сергеевна.О, боже мой! Уберите вы его!

Грызлов.Ты что кричишь? Ну мамо, а что?

Паша. Низкий поклон, поклон вам, мамо!

Инна Сергеевна.Я в потемках не разобрала, что он дурачок. Как тут только читатели головы себе не сворачивают!

Грызлов.Судя по этому читателю…

Инна Сергеевна (взглянув на Ковалёва, Грызлову). Вы познакомились, я вижу.

Грызлов.Состоялось знакомство.

Инна Сергеевна.Ну и чудесно. Владимир Викторович, мне бы переодеться с дороги. Забыла, где-то у вас тут дверь в жилищный отсек. Как-то я среди полок пробиралась, помню. У вас тут что, ремонт надумали делать?

Ковалёв.Нет, артель расширяют: коробки нужны.

Инна Сергеевна.А где книги? У вас, я помню, было много книг.

Ковалёв.Книги уже собраны, ждем, когда нас перевезут. Куда – пока неизвестно.

Инна Сергеевна (Грызлову). Пойдем! Что ты стоишь?

Грызлов.А провизию оставить? Ногу надо сразу в духовку. Как ты смотришь на это, мамо?

Инна Сергеевна.Сунь в духовку. Делай, как знаешь, что ты меня спрашиваешь? Не проводите меня, Владимир Викторович? Мне надо в порядок себя привести перед встречей с сыном.

Ковалёв.Я покажу.

Инна Сергеевна уходит. Ковалёв идет за ней.

Грызлов (смеется). А всю дорогу стонала: мяса хочу, мяса!.. Духовка-то у них есть? (Подхватил часть пакетов. Паше.) Стой здесь на посту. (Выходит.)

Паша один, оцепенел, восторжен и светел. Не замечает, как баянисты, поднявшись, потянулись в сторону артели. Грызловбыстро возвращается, деловито собирает пакеты.

Ну что, мичуринец, улыбаешься? Узнал диктора вашего? Кто вам глаза на мир открывает, кто вам тьму египетскую освещает с голубого экрана?! Картошка есть? Что тут у вас растет?

Паша. Пальмы не растут.

Грызлов.Не скажи. Я, когда в город въехал, вижу – свинью на поводке прогуливают. Глядишь, и пальмы вырастут.