Наталья Арбузова - Мы все актеры

Долго ли, коротко ли, к ним в отдел пришла девушка из техникума. Эх, ухни, кума, да не эхни, кума – я не с кухни, кума, я из техникума. Лет девятнадцати, звать Ларисой. Сидит, паяет как все. На белокурых волосах химия. В комнате сразу стало светлее. Как-то раз в удачную минуту похвалил Николай ее платье. Слово за слово, пошли в театр. Николаю билеты в профкоме бесплатно дали за то, что всегда не в очередь вызывался ехать в совхоз на картошку. Так вот, он эти билеты до дому не донес. Люська работала в другом отделе и вообще была бессловесная. Кого бы стал Николай бояться, только не ее.

Понравился ли Ларисе спектакль, про то ничего не известно. А вот Николай ей понравился. Пришлось тут Люське выслушать с сухими глазами, какая она есть жена. Люська долго не спорила. Развелись, да не вовремя. Тут-то на работе очередь на жилье подошла. Тогда еще вместе они работали. Это потом Люська ушла от сраму подальше. Дали им, развёденным, на троих двухкомнатную квартиру и сказали – делитесь как знаете. Две квартиры вам давать за ваши раздоры больно жирно будет. Николай махнул рукой, женился и ушел в примаки. Всё сияло. На свадебной фотографии он не на се6я похож, а на всех советских киноактеров вместе взятых.

Их тогда деньгами просто осыпали. Тут как раз Хрущева сняли. Глядь - вроде деньги на космос идут, а до Николая больше не доходят. Только он разохотился. Мотоцикл купил – давняя мечта была. Посадит Ларису – и за город купаться после работы. Лариса уже работу бросила, поступила в дирижерско-хоровое училище. Мать у нее зубной врач, отец руководитель хора. Работает как-то нескладно, в Егорьевске. Полнедели там, половину здесь. Нету его, а появится – Ларисе рукой такт отбивает, кричит строго: не так, не так. Смотрит сквозь зятя, будто он стеклянный. У них музыка, а Николаю темный лес. Алик – тот еще может спеть «Шаланды, полные кефали…», Николай же вообще по нулям. Теща уж пошла на Николая бочку катить: на столько лет старше, а себя с женой не обеспечивает. Ну, это смотря по каким меркам. Они с Люськой у бабки на Электрозаводской куда беднее жили, и Люська молчала, не говоря уж о бабке – кто ее спрашивал. Новая теща уж не поворачивает в сторону Николая гордой головы с прической «хала». Обиделась раз и навсегда в тот воскресный день, когда Николай с утра мыл мотоцикл и до завтрака не успел пропылесосить квартиру. Только-только с Ларисой вдвоем покупали Вадику на десять лет велосипед. А теперь Николай воскресные гостинцы для него прячет по карманам. Получает свои стандартные пятьдесят копеек на обед – неписаный советский норматив.

Ладно, молодой сотрудник Николая комментирует эти факты философски: никогда не знаешь, когда лучше потерпеть – днем или ночью. Первый раз в жизни у Николая с женой отдельная комната. Полгода не прошло – его уже ветром шатает. Лариса тотчас превратила эту комнату в уединенное место для выяснения отношений. Камера пыток теперь эта комната.

Одна радость – с товарищами по советским праздникам в походы ходить. Далёко ездят. Потом на вокзале бегают, собирают билеты – профком оплачивает. В байдарке Николай сидит на руле. Лариса впереди – спина сбитая, волосы густые. Весло держит не для виду – гребок сильный. Берега бегут, березки в клейких листочках, деревеньки нахохлились. Только – впереди идет в одиночку на байдарке двойке парень лет двадцати пяти, некто Олег. Хорошо, зараза, идет. Рожа смазливая, губы красные. Загорелый, гад, и плавки идут ему, если можно так выразиться. Красивые импортные плавки, не то, что в Николаевой юности – с тесемочками. После Николай говорил: кто-то не захочет, кто-то не вскочит. Когда женился – никто ему не молвил: ой же ты, Николай Иванович, не за свой ты кус принимаешься, ты этим куском подавишься. Хватило его женитьбы на два года с хвостиком. Николай даже на другую работу перейти не может – стоит в жилищной очереди, надеется. Встречаются с Олегом, здороваются. Николай сразу занял такую позицию – парень не виноват. Поди удержись, когда кругом пошла сплошная раскачка.

Да, от Николаевой юности ситуация здорово отличается. На работе девчонки не глядят, кто женат, кто нет. Так ведь и Лариса не посмотрела. Спасибо, что не посмотрела. Полгода в жизни был счастлив. В отделе женщины вокруг сорока, пребывающие от мужей в полном небрежении, нещадно теребят Николая. У того на душе муторно, а отбиваться и трудно и совестно. Вот такой советский учрежденский бардак. Николай чувствует себя загнанным зверем. Живет с матерью в ее новой квартире в Матвеевском. Там прописан Алик, который на самом деле обитает у Риммы, швеи из ателье, на восемь лет его старше. С ними Риммина дочь, подросток Маринка, и старая нянька баба Настя – ей идти некуда. Всё ворчит на выросшую девчонку: «Молодежь – с вечера не найдешь, утром не разбудишь». К ним еще прибивается красивая Риммина племянница Регинка, продавщица из булочной, разведенная и разбитная. Хорошо Алику в этом малиннике, он в Матвеевское редко заглядывает. А вот Николаю мать надоела хуже горькой редьки. Была неумна, сейчас вовсе сдурела. И что она ему так обрыдла – даже нехорошо, грех. Николай всё норовит сбежать на дачу, в Икшу.