Николай Гумилев: Дерево превращений

Судья. Лавочник.

Воин. Так пусть Лавочник его и вешает.

Лавочник. Ни-ни, ни за что! Чтобы он мне снился потом… Ведь это Судья осудил его…

Воин. Так пусть Судья и вешает.

Судья. Это невозможно. Нет, Воин, как ни спорь, придется тебе соглашаться.

Воин. Скажи хоть ты, мудрый Факир, кому из нас следует повесить тебя?

Факир. Тому, кто хуже других.

Воин. Слава Богу, по крайней мере не мне.

Судья. И не мне, во всяком случае.

Лавочник. Уж не мне ли, который вас всех богаче?

Кричат друг на друга.

Факир. Наступил час, когда мне нужно молиться под моим деревом. Если хотите, идемте со мной, по дороге сговоритесь.

Воин. Идем!

Вбегает Обезьяна, за нею Вельзевул. Оба страшно измучены.

Вельзевул. Ой, не могу больше. Если бы не был бессмертным, умер бы. Ведь мы вокруг всей земли обежали, акулы за нами гнались, черные люди, такие страшные, что даже я испугался, хотели нас съесть!.. А как холодно было бежать по Сибири, а как жарко было вдоль экватора… Бедные, бедные мои копыта, совсем стерлись. И вся эта мука даром. Так я и не достал яблока. Не отдает его Обезьяна, да и сама не ест. Видно, она действительно стала доброй, бережет для Факира его добро. Запах от нее даже идет какой-то хороший, тошнит меня от него. Ну, а она тоже измучилась… Еле смотрит… Может быть, я ее еще и поймаю… Есть здесь поблизости дыра в пекло, сбегаю я туда, хлебну кипящей смолы, да и назад. Я думаю, она не тронется с места… (Уходит.)

Входят Факир, Судья, Воини Лавочник.

Факир. Ну что же? Придумали что-нибудь?

Воин. Да, хуже всех Лавочник.

Лавочник. Нет. Во всяком случае, Судья!..

Судья. Не слушай их. Это Воин хуже всех!..

Факир. Я вижу, вам самим никак не сговориться. Расскажите мне все о себе, и я, пожалуй, решу ваш вопрос.

Судья. Отлично, но о себе я могу говорить только стихами. Это высокая тема.

Воини Лавочник. Мы тоже. Мы не хуже тебя.

Факир. Вам черед потом.

Судья.

Видишь, как я хорошо знаю свое дело. Значит, я самый лучший.

Лавочник. Ну, это мы сейчас увидим. Послушайте-ка меня.

Ловко я вас всех поддел?

Воин. Я тоже сочинил стихи. Трудно это – лучше с великаном сражаться, но не отставать же от других. Слушайте внимательно, а не то…

Посмейте-ка сказать, что неправда!

Факир. Простите меня, но я думаю, что ни в одном из вас нет ничего хорошего. Так что никто из вас не лучше, не хуже других. Если уж вы хотите меня повесить, вешайте все вместе.

Лавочник. Верно.

Воин. Как мы сами не догадались?

Судья. Закон не воспрещает этого.

Принимаются вешать Факира. В это время Обезьяна протягивает Факиру плод, он ест его и превращается в Ангела.

Факир. Глупые и злые люди! Лучше бы было вам остаться зверями в вашем прежнем образе, чем быть зверями в человеческих одеждах. Я прощаю вам все, что вы мне сделали. Но помните, обида, нанесенная Ангелу, не прощается. (Уходит.)

Лавочник. Что это? Отрастил свои птичьи крылья и ушел. А мы глядим да глазами хлопаем.

Судья. Уж не думает ли Факир, превратившись в Ангела, избавиться от законной ответственности? Я обращусь к жрецам, и они мне его добудут даже с неба.

Воин. Послушайте, может быть, мы в самом деле нехорошо поступили?

Лавочник. Еще бы! Особенно ты. Надо было держать его, а ты выпустил.