Эмиль Брагинский - Игра воображения

Лариса. Это то, что недавно было со мной, когда меня обхамили в молочной.

Антошин. А у нас – антистресс!

Юрий (оказывается, он все слышит). Какая точность в формулировке. Женя, твой отец настоящий карась!

Антошин. Видите, Лариса, я уже удостоен звания.

Юрий. Карась – умница, плавает спокойно, с чувством собственного достоинства: два километра в час; карась прижился в современной грязной воде. (Показывает на Ларису.) Это ваша любовница?

Лариса. Эй, вы, поаккуратнее в выражениях!

Юрий (поднимается с пола). Аккуратность – порок. Аккуратный – он каждую вещь и каждую мысль кладет на место. А новую мысль класть некуда.

Женя. Юра, пойдем в кино?

Юрий. Люблю плохие, скучные фильмы. Темный зал. Темное кино. Народу мало. Никто и ничто не мешает уйти в отключение.

Антошин. И главное, широкий выбор фильмов.

Юрий. По счастью, да.

Женя. Мы пошли на плохое кино!

Идут к выходу.

Женя. Знаешь, почему ты мне понравился?

Юрий. Мне все равно. Главное – итог!

Женя. Я земная! Я гоняю по вызовам и вполне прилично зарабатываю. Я твердо знаю, что сколько стоит. Один клиент спрашивает: «Почему вы берете за массаж такую странную сумму – четыре рубля?» А я отвечаю: «Пять – дорого, три – дешево». Одна толстуха ко мне уже месяц пристает, сегодня в бассейне я ее пожалела: «Ладно уж, так и быть, я вас возьму!» А ты – отрешенный!

Юрий. В какой кинотеатр пойдем?

Женя. Ты-то отрешенный, а я хочу устойчивости!

Юрий. Это в двадцать-то лет? Смотри, доскандалишься до того, что захочешь замуж, захочешь ребенка…

Женя. Разве я скандалю, я скулю…

Уходят обнявшись.

Антошин (поднимается с пола). Юрию лет двадцать пять, но он все еще самоутверждается!

Лариса. Теперь самоутверждаются до шестидесяти! (Сверкнула глазами.) Что же это вы не пришли ко мне на свидание во Владимире?

Антошин (переспрашивает, чтобы выиграть время). Во Владимире?

Лариса (потешается). Разве вы никогда не слышали, что есть на свете старинный город Владимир?

Антошин (несколько смешался, но старается скрыть это). Снимайте пальто, шарф развяжите! Вы же надели пестрый шарф, чтоб я вас узнал. Я вас узнал.

Лариса. Во вторник я так перемерзла, что до сих пор не могу согреться.

Антошин (не может прийти в себя). Во вторник?

Лариса (пританцовывает на месте). Ветер был почти ураган. Чтобы не погибнуть, я несколько раз поднималась на верх этих самых Золотых ворот. Там музей-панорама…

Антошин (он поражен). Поднимались в музей?

Лариса. По-вашему, я должна была умереть на исторической площади? Я ждала-ждала… Там напротив выстроен модерновый театр, сплошное стекло, в театре зажгли свет. В театр пошли зрители, я смотрела на них, я им завидовала, в театре тепло… А вокруг меня, то есть вокруг Ворот, все время кружили эти свадебные машины с кольцами и куклами. У них во Владимире такая традиция.

Антошин. Значит, вы были во Владимире?

Лариса (свысока). А вы-то, выходит, все-таки приходили ко мне на свиданку?

Антошин. Нет.

Лариса. Приходили. Иначе бы не имели столь растерянного вида. Как же это вы меня не заметили? У вас со зрением плохо?

Антошин. Ну, приходил… Но это еще ничего не значит. Ну, глядел, шеей вертел… Как это мы с вами разминулись?

Лариса развязывает шарф, снимает пальто. Сегодня она в прелестном платье.

Лариса. Странно, если бы мы с вами встретились. Я не была во Владимире ни разу в жизни.

Антошин (изумленно). Но как же тогда?..

Лариса. Расспросила подругу. Узнала достоверные детали. Подруга работает экскурсоводом и то и дело ездит во Владимир и Суздаль.

Антошин (искренне разозлился). Вы хитрая бестия! У вас организованное, плановое хозяйство, и вы все рассчитали… Чтоб я пришел, чтоб я огорчился…

Лариса (улыбнулась). Все не в моем характере. Я бы обязательно приехала, если б у меня на работе не начался конец света.

Антошин (скептически). Неужели конец света начался именно в вашей редакции?

Лариса. Несколько месяцев назад я сдала в набор статью одного уважаемого и титулованного автора, а когда журнал вышел из печати, выяснилось, что статья ошибочная. Теперь скандал глобального значения.