Иван Мисюряев - Обитель Порока

– Я больше не смогу собирать эту жемчужину автомобилестроения. У меня завтра прием всех остальных членов комиссии, а потом мы будем посещать других участников и проверять их творения. Но если ты успеешь собрать это чудо до субботы, когда настанет наш черед, я подарю тебе его. Наверное, я бы никогда не поступил так при других обстоятельствах, но, невольно подглядев, как ты трудишься, я увидел, насколько тебе дорог этот Мерседес. Так что теперь наше первое место у тебя в руках. А сейчас пойдем, ты заслужил хороший ужин.

Триша выучила повадки Ганца и знала, что, пока он не рухнет на кровать, он не даст ей покоя, поэтому, опережая просьбу подвыпившего немца, Триша накрыла на стол. Стэфан понимал, что ему нужно признаться в том, кто он, но эти мысли напрочь отказывались воплощаться в слова. Ганц усадил своего помощника рядом с собой и, наполнив его бокал дорогим коньяком, произнес тост: «За первое место!» Стэфан послушно осушил бокал и, вновь немного успокоившись, точно решил все рассказать, но Ганц уже был пьян и захотел немного поразвратничать. Он выпроводил Стэфана с кухни. Юноша не понял, почему его так быстро попросили удалиться, но в этом он видел удачу для своей тайны. После непродолжительной минуты страсти между Ганцом и Тришей, к которой работница относилась как к негласной обязанности, немного растрепанная кухарка спросила полусонного Ганца:

– Не ожидала, что вы так тепло примите Стэфана. Видимо, вас он так же обезоружил, как и нас всех, своей искренностью и простой.

– Так этот мальчишка тот оборванец из Штатов? Кто бы мог подумать! Но мне слишком хорошо, чтобы сердиться, да и вообще он упорно работал, так что заслужил себе место в моих владениях.

После этих слов Ганц мирно уснул прямо на стуле. Его не смущало отсутствие штанов и тарелка вместо подушки.

Стэфан в ожидании ответа из Ниццы на его запрос по поводу лобового стекла выбирал цвет для авто. Юноша старался вести себя равно так же, как и до вчерашнего разговора с Ганцом, но что-то внутри него уже поменялось и не желало опровергать претензии на этот старинный Мерседес. Желания быстро окрутили разум Стэфана, и вот мысли уносили его к родному бараку, из которого, как обычно в шесть часов утра, все обреченные каторжники выходили и смиренно шли на работу, а Стэфан представлял, как он медленно открывал дверь этой грациозной машины и, облачившись во все покупки Калипа, помогал выйти из автомобиля еще одному образу, размытому и едва уловимому, но такому нужному Стэфану наяву. На самом интересном месте, где Генри, забывший своего сына, встречается с ним взглядом и понимает, что его сын теперь успешен и счастлив. В этот момент в гараж вошел Ганц. Стэфан тут же встал со стула. Юноша боялся, что Ганц передумает и откажется от своих слов, но хозяин особняка пришел не для этого.

– Выбираешь цвет?

– Да, не могу определиться. А какой вам нравиться?

– Давай не будем мудрить и оставим ее родной цвет «серебряной стрелы».

– Как скажите. Я жду ответа по поводу стекла. Надеюсь, его доставят в ближайшее время.

– Я и пришел обрадовать тебя. Сам я уже отпраздновал эту новость, весь пробег переносится на неделю, а мой осведомитель сообщил, что наш главный конкурент за первое место только на стадии сбора ходовой.

Стэфан выдохнул с облегчением, а Ганц продолжил:

– Все в твоих руках, но скоро в особняк вернутся Калип, Грета, Хельга и мой внук Жером, не говоря уже о комиссии, которая приедет со дня на день, так что я больше не смогу проводить тут с тобой столько времени. Если возникнет сложность с покраской, можешь обратиться к Николя. И да, кстати, – наш уговор в силе.

Как только Ганц покинул гараж, Стэфан получил неутешительное сообщение из Ниццы. У владельца магазина появились трудности с налоговой: он вовремя не сдал декларацию, и инспекция начала проверку его дела, временно заморозив бизнес. Теперь оставалось только наедятся на лучшее, победа вновь начала ускользать из рук Ганца, а Стэфан, не зная чем еще заняться, вновь погрузился в мечтания, такие далекие и неосязаемые. Тот еле уловимый образ девушки преследовал юношу, он мог часами описывать ее внешность, все до мельчайших подробностей, но стоило ему проснуться, все черты улетучивались, оставляя смытый образ первого идеала любви.

Хозяину винодельни пришло время задуматься о назначении нового управляющего, чтобы свести к минимуму свое участие в жизни особняка в моментах, которые ему были скучны. Ганц пригласил Тришу и по окончании очередной пошлой минуты между ним и его служащей, он произнес: