Марта Шарлай - Новое утро Авроры

– Здравствуйте, я Агата.

– Проходи, Агата, я ждал тебя.

– Вы ждали меня? Неужели? Но зачем?

– Нет, погоди задавать вопросы. Как хорошо воспитанной барышне тебе полагается сесть в это кресло, напротив меня, и слушать всё, что я скажу.

– Обязательно? Не могу ли я пойти домой. Я устала.

– Возможно, позже. Сейчас ты должна делать так, как я прошу.

– Это кресло такое чёрное… Его кожа такая холодная…

– Усаживайся удобнее, откинься к самой спинке.

– Не говорите слишком размеренно. Не слишком тихо. И слишком громко не говорите тоже.

– Но почему ты сама шепчешь?

– Я шепчу?

– Именно так.

– Нет, я не люблю шёпота. Не надо, не искушайте мои страхи, не вызывайте мой ужас…

– Нам придётся поговорить, Агата…

– Нет-нет. Я не хочу говорить…

– Однако нам придётся .

– Почему?

– Твои родители нашли тебя обмершую от страха. Ты помнишь где?

– …

– Одна твоя прядь – совершенно чёрных, как крыло чёрного лебедя, волос – побелела. Ты знаешь, почему это случилось?

– …

– Агата, не молчи. Нужно рассказать. Это важно. От этого зависит твоя жизнь.

– Моя жизнь определена.

– Ты помнишь, где и когда тебя нашли родители? Что предшествовало тому?

Агата молчит, смотрит не мигая.

– Хорошо. Я понимаю тебя. Воспоминания твои тяжелы и болезненны. Давай оставим их пока. Посмотри за окно, Агата. Что ты там видишь?

– Солнце.

– Ещё?

– Небо в прорехах ветвей… Птица шмыгнула с ветки… Сорвался жухлый лист…

– Что-нибудь ещё?

– Ведут кого-то… Держат под руки… Он, наверное, мёртв. Но они тащат его. Они называют это «для памяти»… Разве это не уродливо? Даже натюрморт выглядит жутко.

– Нет, Агата, это просто инвалид, но он ещё жив. И может быть, он будет жить ещё очень долго.

– Кто придумал фотографироваться?

– Не имеет значения.

– Он был дьяволом.

– Просто очень изобретательным человеком. И хотел запечатлеть прекрасный миг красоты и юности, быть может.

– Это от дьявола. Всё сохраняет память.

– Так уж и всё? Ну что ж. Не могла бы ты вспомнить свой самый прекрасный день?

– Целый день?

– Да. Или момент. Самый прекрасный. Когда ты была очень счастлива. Когда тебе было отрадно на душе и вокруг плясали солнечные зайчики.

– По ту сторону не бывает солнца.

– Мы не будем говорить о той стороне. Расскажи о своём прекрасном дне.

– Мой последний день рождения…

– Вчера?

– Нет.

– Но ведь последний твой день рождения был вчера.

– Нет.

– Когда?

– Давно, очень давно. Тогда я ещё не была с седой прядью. И мои глаза были синие.

– А сейчас? Какого цвета твои глаза?

– Не знаю, я не видела их с тех пор.

– Ты не смотришь в зеркало?

– Нет. Нельзя. Они придут. Они приходят. Это их двери. Зеркала… глаза… Они нападают… Не отпускают… Хотят остаться здесь… Они цепляются за руки, за волосы… Мои волосы красивы?

– Безусловно. Я никогда не видел таких прекрасных волос, даже белая прядь их не портит.

– Им они тоже, наверное, нравятся…

– Мы договорились: сейчас ты будешь вспоминать свой самый счастливый день. Самый прекрасный. Солнце, лёгкий ветерок, и твои чудесные волосы развеваются, и твои синие глаза смотрят на этот мир с любовью… Тебе же нравится этот мир?

Молчит.

– Агата?..

Не отвечает, взгляд её застыл.

– Агата?

– Зачем вы зовёте меня, когда я здесь? Не зовите меня, я никуда не ушла. Они ещё не пришли за мной.

– Кто должен прийти?

– Марк, Минна. Я жду их. Но может явиться другой. Мерзкий. Он звал меня: Агата, Агата…

– Во сне?

– Во сне. Нет, я не помню. У него светлые глаза. Светлые, словно вода в фарфоровом кувшине. И чёрные усы. Чёрный костюм. Шляпа. Что-то в нём… нечеловеческое… Когда он сгибает свою спину, я каждый раз вздрагиваю.

– Агата, ты должна вернуться в свой прекрасный день. Перед тем как он наступил, ты хорошо спала?

– Да. Тогда меня ещё ничего не мучило.

– Итак, ты хорошо выспалась, потянулась в своей постели, крепко зажмурившись, да? Твои прекрасные волосы разметались по подушке. На щеках заиграл лёгкий утренний румянец. Ты поднялась с кровати и подошла к окну, верно?.. Там чудесное утро встречало тебя весенним светом, весенним воздухом.

Я открыла окно. Ветер тут же дунул в занавески – они стали как паруса. Белоснежные тюлевые паруса несли меня в неведомую страну. «Агата!» – это мама назвала моё имя, войдя в комнату. Она целует меня в щёки, гладит по волосам и говорит: «Нужно одеться, твой отец ждёт нас к завтраку. Осталось ровно пятнадцать минут до того, как ты снова родишься».