Екатерина Бронникова: Медвежий угол

Наталья встает, подходит к баку, зачерпывает воду ковшиком, доливает себе. Убирая ковш обратно на бак, задевает Анину кружку, обжигая Аню кипятком.

Аня. Ай, ай!

Наталья. Матушка моя! Обварила!

Начинается суета, Аня соскакивает, оттягивает сарафан, Наталья машет на нее руками, дует, набирает ковш воды, выливает на Аню. Почему-то на лицо.

Батюшки!

Аня. На лицо-то зачем?

Наталья еще раз обливает Аню, льет уже на грудь.

Наталья. Господи! Я же говорила! Нельзя посторонним на посту находиться! У меня от вас будет рак мозга! Больно? Сильно больно?

Аня. Да нормально, холодно только.

Наталья. Платье снимай.

Аня. Что?

Наталья. Платье говорю, снимай! Его просушить надо.

Аня скидывает куртку, снимает сарафан. Надевает куртку обратно.

Давай сюда.

Наталья берет у Ани сарафан, выходит, почти сразу возвращается.

Солнечно сегодня. Быстро высохнет. И пойдешь сразу отсюда.

Аня. Хорошо.

Наталья. Еще чай будешь?

Аня. Нет, спасибо.

Наталья. Печенье бери тогда. А то худая, как незнамо кто. Вот и мерзнешь. И руки не держат.

Аня. Простите.

Наталья. Да ладно. Это ты меня прости, бабу неуклюжую. Места тут, видишь сама, мало.

Наталья начинает прибирать на столе, вытирать воду на полу, выжимая тряпку в ведро.

Аня. Зато хорошо, тепло так, красиво.

Наталья. Правда? Так я же на работе, можно сказать, половину жизни провожу! Дежурство по двенадцать часов. Занавески я сама пошила. Из юбки старой. Цветы вот развожу. Так что у нас тут как дома, хорошо. Не стыдно гостей пригласить. Жаль, что не положено.

Аня. А вы давно тут работаете?

Наталья. Семнадцать лет, как на посту. Совхоз-то наш развалился. А есть хочется. Вот отучилась на курсах, и сюда устроилась. И рада-радехонька. Другой-то работы все равно нет. Хотя и тяжело бывает. Особенно зимой. В эту зиму что-то много снега было, весь день лопатой машешь. От переезда в обе стороны попробуй-ка по пятьдесят метров путь прочистить. Иногда и болты закручивать приходится. Да чего я рассказываю, неинтересно это. Молодежь тут не задерживается. Я да Галка, работаем. Два дня дежурства, два – отдыха. Первый день работы с утра до вечера, второй с вечера до утра. Ночью мне труднее отчего-то. Спать охота. А нельзя. Летом полегче, тепло, снега нет, берешь метлу – и метешь, метешь себе. О своем думаешь. На путях траву дергаем, цветник вон какой у нас. И нам хорошо, и у машинистов глаз радуется.

Аня. Тихо тут у вас, спокойно.

Наталья. Медвежий угол, что ты хочешь! Хотя всяко бывало. Особенно раньше. Когда я только начала работать, домик наш из пистолета обстреляли. Придурки какие-то на машине ехали, и обстреляли. Просто так. Не нашли их. Один раз пьяный мужик ночью стучится: «Где я?» – спрашивает. С электрички не там сошел и заблудился. Бывало, что водители с кулаками бросались за то, что перед ним шлагбаум закрыла. Авария даже один раз была. Правда, не в мою смену. Мишка Карабан дежурил. Под статью попал, из-за аварии-то. Его признали виноватым. Посадили. А потом, через несколько лет, почему-то опять разбираться начали и выяснили, что он по инструкции все правильно сделал, как положено. Выпустили. А что толку-то? Ему там башку-то отбили, и он того, ку-ку теперь. Раньше все по имени отчеству к нему, а теперь просто – Мишка, а за глаза и вовсе придурком лагерным зовут. Был такой хороший мужик, видный. А теперь что? Ку-ку-ку. Каждый день ходит поезда встречать, не могу, говорит, без них. Эх, сволочи, такого мужика испортили! Так что, много чего было. Это кажется, что работа не бей лежачего, а на деле совсем по-другому. А теперь ты откуда-то нарисовалась. В сарафане. А ну говори, кто такая?

Аня. Я не хочу про это говорить.

Наталья. А придется. Придется, моя дорогая. Я ведь в любой момент полицию могу вызвать. Или ревун врубить! Кроме того, у меня сигнальная дудка есть. Если понадобиться, я даже сигнал ядерной воздушной тревоги могу просвистеть.

Аня. А зачем сразу ядерной? Разве я такая страшная?

Наталья. Не страшная, а странная. И от этого – подозрительная. Вдруг ты шпионка? Или диверсантка? А это, между прочим, не просто домик у железной дороги, это стратегический объект!

Наталья смотрит на Аню испытующим взглядом, ждет объяснений. Но Аня молчит. Она с ногами забралась на стул, вся спряталась в объемную куртку, как в кокон. Становиться тихо, слышно, как тикают часы. Резко раздается стук в дверь. Аня моментально соскакивает, хватает Наталью за плечи, трясет и с ужасом шепчет.