Алексей Винокуров - Мигель де Сервантес, королевский комиссар

Сервантес. Она стала другой.

Олалья. Она – та же самая. Та же, какой была, когда изменила ему с тобой. Будь у нее возможность, она изменила бы ему со всеми мужчинами на свете.

Сервантес. Олалья, ты ослеплена ревностью.

Олалья. Это не ревность, а любовь. Да, я люблю его! И всегда любила! И буду любить, что бы ни случилось… Даже если меня убьют, я все равно буду его любить. Я буду смотреть на него с небес и шептать: «Любимый!» Я стану ангелом на его плече.

Сервантес. Хватит! Я не могу этого слушать!

Олалья (бросается перед ним на колени) . Прости, Мигель! Ты спас меня! Ты хороший, я буду благодарна тебе по гроб жизни! Но люблю я только одного человека…

Сервантес. Ты мне сердце разрываешь.

Олалья. Прости! Прости, пожалуйста!

Сервантес. Довольно. Встань.

Олалья. Ты отпускаешь меня?

Сервантес. О, дьявол… Да, я отпускаю. Хотя мне проще было бы убить вас обоих.

Олалья. Знаешь, я бы и это приняла, как счастье. Тогда бы за гробовой доской мы бы всегда были вместе.

Сервантес. Но ведь он тебя не любит.

Олалья. Это не важно. Достаточно, что я его люблю. Этого довольно для счастья.

Сервантес. Но это горькое счастье.

Олалья. Все равно. (Нежно целует его в щеку.) Прощай, Мигель. Ты настоящий рыцарь.

Сервантес. Не называй меня так.

Олалья. Буду. Ведь я не знаю лучшей похвалы для мужчины.

Напевая «Ты в любви ко мне, Олалья…» убегает.

Сервантес. Несчастный я человек!

Голос Дон Кихота. Спасите…

Сервантес (озираясь) . Похоже, я не один такой.

Голос Дон Кихота. Помогите!

Сервантес. Кто здесь?

Голос Дон Кихота (жалобно). Это я… Непобедимый рыцарь Дон Кихот.

Сервантес (поднимая скатерть со стула) . Что ты тут делаешь?

Дон Кихот. Я погибаю.

Сервантес. Что за странная фантазия – погибать, лежа на стуле?

Дон Кихот. Помоги. Ноги меня не слушаются.

Сервантес (поднимая его) . Что стряслось?

Дон Кихот. Я сражался с великаном. И он ударил меня сковородкой.

Сервантес. А ведь я говорил тебе, что это страшное оружие.

Дон Кихот. Я умираю не от удара.

Сервантес. А от чего же?

Дон Кихот. От предательства.

Сервантес. Что?

Дон Кихот. Меня предали. Друг и любимая женщина.

Сервантес (помолчав) . О, Господи! Ты все слышал?

Дон Кихот. Да, я слышал. Но это ничего… Лучше так, чем в позорном неведении.

Сервантес. Я все тебе объясню…

Дон Кихот. Не надо… ничего объяснять. Мне и так слишком часто объясняли… Как устроен мир и каковы люди. Я не верил. Никогда не верил. Но теперь я вижу это собственными глазами…

Сервантес. Кихана!

Дон Кихот. Не зови меня этим именем. Что бы ни случилось, я не изменю себе. Я был и останусь странствующим рыцарем Дон Кихотом Ламанчским.

Сервантес. Дульсинея издевалась над тобой. Она смеялась над твоей преданностью… она не верила ни в великанов, ни в рыцарей.

Дон Кихот. Я и сам не верил. Но теперь я вижу, что ошибался. Есть и великаны, и драконы и особенно злые волшебники. Меня можно пилить на куски, можно сбросить в глубочайшую пропасть, можно жечь на костре – ни единым словом не выдам я своей муки и не отрекусь от своей веры. Да, люди не заслуживают любви. Но я все равно буду любить их и бороться за них – до последнего вздоха. Рыцари, бо́льшие меня, погибли за человечество. И я почту за честь пойти их стопами. Может, когда-нибудь, столетия спустя появится человек, который прочтет книгу о Дон Кихоте Ламанчском, рыцаре Печального образа. Эта книга западет ему в сердце, он сядет на коня, возьмет в руки копье и помчится навстречу судьбе – своей и всего человечества. Ибо, Мигель, есть люди, которых нельзя отделить от человечества. Где бы оно не оказалось, в какие бы страшные пропасти ни пало, они будут стоять рядом, утешать и помогать в трудную минуту, являть собой пример того, что честь и совесть не совсем еще растоптаны, что мужеству и доброте есть место на этой земле…

Сервантес. Чего же ты хочешь? Убить меня?! Вот моя шпага, вот грудь моя – убивай!

Дон Кихот. Ты ни в чем не виноват. Ты просто человек, такой же, как и все остальные.