Алексей Винокуров - Блюститель

Джоан. Весна. Птицы поют. Как это у вас по-русски: пришла весна, отворяй ворота.

Саша (усмехнувшись) . Не весна, Джоан. Беда пришла.

Джоан. Беда?!

Саша (кивает) . Ага…

Джоан. Не понимаю… Пришла беда – отворяй ворота? Так?

Саша. Так.

Джоан. Зачем? Зачем отворять ворота для беды?

Саша пожимает плечами. Осушает стакан.

Джоан. Вы, русские, очень странные. У вас всегда мрачно. Вы не умеете радоваться жизни.

Саша. Ну, как не умеем… Очень даже умеем. Иной раз так радуемся… Правда, тошнит потом – страшно.

Джоан. Все равно вы очень безрадостные. И агрессивные. Почему?

Саша. А черт нас знает… Боимся, наверное. Друг друга боимся.

Подходит к окну, смотрит.

Саша. Действительно, весна. И птицы поют. Все чин по чину. А у вас в Америке весна – тоже время любви?

Джоан. Нет. У нас в Америке весна – время налоговых деклараций.

Саша. Ну… Тоже неплохо.

Джоан. В Америке весной время любви только у кошек. А у людей – круглый год. Американцам очень важна любовь. У нас о любви много книг.

Саша. Да… Книги о любви – это хорошо. Шекспир, Данте, Петрарка…

Джоан. Эрик Берн, Диксон Рут.

Саша. Кто это?

Джоан. О, это очень известные эксперты по любви. Они пишут книги о том, как правильно любить мужчин, женщин и сексуальные меньшинства.

Саша. Значит, есть инструкции, как кого любить? А если я не хочу по инструкциям? Если я хочу по-своему?

Джоан. Если хочешь, ты можешь. Ты свободный человек. Ты можешь делать все, что тебе нравится.

Саша. Да-а, я свободный. Только попробуй, объясни это окружающим.

Джоан. А ты не должен ничего объяснять. Твоя свобода – внутри тебя.

Саша. Как у тебя все просто! Свобода внутри… У нас приличному человеку так тяжело эта свобода дается… Такой кровью. У нас свободно себя чувствуют только хамы и бандиты всякие.

Джоан. Иметь свободу внутри и свободно себя вести – это разные вещи.

Саша. Это ты правильно заметила. Только я у нас еще ни одного человека не встречал, чтобы внутренне свободного. У всех внутри – страх.

Джоан. Ты ошибаешься.

Саша. Нет, я не ошибаюсь. Я же полицейский. Я вижу. Страх внутри у человека. Ты его останавливаешь, а он тебя боится. А чего боится? Он не преступник, не бандит, а боится.

Джоан. Ты знаешь, почему?

Саша. Потому что я – власть. Он думает, я могу к нему из-за любой ерунды прицепиться. Могу штраф наложить, могу в обезьянник отвести, по морде дать могу…

Джоан. Ты бьешь людей?

Саша. Ну, именно я не бью, но вообще… вообще могу.

Джоан. Это незаконно.

Саша. Незаконно, нет. Только он этого не знает. Он прав своих не знает. Равно, как и обязанностей. Он их знать не хочет. Ему без прав проще, понимаешь? Привычнее. Вот у нас всё строят гражданское общество. Не построят еще двести лет. Потому что граждан нет. Народ не хочет гражданами становится. Он, народ, народился и на этом свою миссию закончил. Знаешь, как эти… инфузории-туфельки. Размножаются делением, размножаются – а дальше все. Развиваться им не нужно. Они как родились инфузориями, так инфузориями и помрут.

Джоан. Ты не любишь народ.

Саша. Нет, не люблю. Потому что я его, народ, очень хорошо знаю. Он весь через мои руки идет. Вблизи сколько лет его наблюдаю во всех ракурсах. Печальное зрелище. Жизнь, понимаешь, у народа очень тяжелая. Все его притесняют. И правильно делают. Потому что о правах своих народ понятия не имеет. А мог хотя бы поинтересоваться. Бандиты, между прочим, свои права очень хорошо знают. Их на кривой кобыле не объедешь. К ним на пушечный выстрел не подойдешь без санкции прокурора.

Джоан. Как странно ты говоришь… О свободе, о правах.

Саша. Это потому что я пьяный. А протрезвею – буду нормальный, обычный гражданин. Только в погонах.

Пауза.

Саша. Ладно. Мы вроде о любви говорили… Интересно, как у вас там в Америке это происходит? Ну, вот предположим, ты мне понравилась. Я хочу за тобой поухаживать. Что я должен делать?

Джоан. Ты можешь меня пригласить в театр или в ресторан. Перед этим ты подписываешь бумагу, что ты не имеешь права делать что-то такое, что мне не нравится…

Саша. Например?