Антония Таубе - Кабаре «Медуза»

– Вот так и у нас получилось, – в раздумье проговорила Аннет. – Над всеми нами гроза прошумела. Да только мы крылышки обсушили и дальше полетели, хотя горечь утраты и осталась с нами, а они никогда уже не увидят своего рассвета!

А ещё Аннет подумала о том, что сейчас Сапфо как раз составляет новый репертуар, а может и составила уже, и обаятельная Белла Марковская репетирует новые песни… Поток мыслей и воспоминаний с головой захлестнули нашего «тайного агента» и взволнованная девушка долго проворочалась в постели, будучи не в силах даже сомкнуть глаза. Однако она решила не изменять своей привычке и завра прийти к Славину пораньше.

Но не одна Аннет не могла уснуть в эту ночь. От Сапфо сон тоже бежал… Потрясение последних месяцев было настолько сильным и глубоким, что теперь ей просто хотелось побыть одной – отдохнуть душой, собраться с мыслями, да и вообще как-то постараться перенастроить себя на новый лад, жизнь-то продолжается, несмотря ни на какие потери. А сейчас – сейчас всё валилось из рук и даже небольшой шум раздражал её… Одной только Пелагее, – улыбчивой, умной и доброй служанке Сапфо – удавалось хоть немного расшевелить свою хозяйку. У бедной девушки просто сердце кровью обливалось при виде того, в каком состоянии находится её горячо любимая барышня, и она всячески стремилась сделать для Сапфо что-нибудь приятное. То это был нежнейший пирог с капустой, то баночка варенья из райских яблочков, то просто сказанное во время доброе слово…

Сапфо встала с постели, взяла альбом с фотографиями, закуталась в одеяло и с ногами забралась в глубокое кресло. Перелистывая плотные страницы альбома, и вглядываясь уже в который раз в хорошо знакомые лица, Сапфо погрузилась в размышления. Вот красавица Аза… её последняя фотография… Вот другая красавица, Нинель Аглинцева, это она обнаружила убитую в собственной гримёрке Александру Горец… А вот и зеленоглазая красавица-лисичка Кристина Лепко… А что это она тут подписала? Странная какая… Напряжённо вглядываясь, Сапфо прочла слова, написанные мелким бисерным почерком. Написано было: «На долгую память пламенной Азе от подруги. Мы неразлучны ни в этой жизни, ни в следующей», ниже стоял затейливый завиток подписи.

Мягко ступая, вошла Пелагея:

– Барышня, Вы хоть чаю попейте! Совсем себя извели!

– Ты права, Пелагеюшка. Принеси, что там у тебя есть, – устало махнула рукой Сапфо.

Пелагея проворно вышла из комнаты и быстро вернулась c подносом в руках:

– Вот, пожалуйста! Ромашку заварила, выпейте, Вам и полегчает!

И Сапфо действительно с наслаждением выпила чай, так приятно пахнущий знойным летом. И вправду вроде полегчало… А совсем скоро после горячего травяного напитка её сморил крепкий сон…

…Потому что Пелагея вместе с ромашкой заварила ещё и головку мака, и теперь радовалась тому, что наконец-то её красавица-хозяйка крепко уснула и спит спокойным сном. Уходя, она осторожно приоткрыла дверь в комнату Сапфо, с любовью перекрестила её на ночь и тихонько притворила дверь за собой, очень довольная результатом своих трудов.

В полном душевном упадке пребывала и Тамара Киладзе. Её сегодняшний визит к Сапфо лишь усилил депрессию. И только звонок Славина за одну секунду вывел её из этого морального «одеревенения»!

Утром следующего дня Аннет особо тщательно готовилась к встрече со Славиным. Она одевалась, завивала волосы, а сама всё перебирала в уме, – что он ей скажет, да что она ему ответит…

В кабаре она пришла, как и планировала, заблаговременно, немало удивив своим ранним появлением зевавшего на посту швейцара. С трепетом в груди открыла она дверь своей гримёрки, но задерживаться тут не стала. Быстро сбросив шляпку и стянув с рук перчатки, Аннет так же быстро устремилась по коридору и решительным рывком распахнула дверь в до сих пор пустующую гримёрку Азы Кирских. Прикрыв за собой дверь, она с бьющимся сердцем бегло осмотрелась вокруг, – всё здесь было, как прежде. Ничего особенного – костюмы, парфюм, грим… Все вещи находились на своих местах и терпеливо ожидали возвращения хозяйки…