Алексей и Ольга Ракитины - Лекарство от долгой жизни

– О чём задумался, Алёша? – спросил неслышно подошедший Сергей. Сев рядом, он точно так же положил локти на ограждение и стал любоваться окружающим пейзажем. Но мысли его, похоже, были прозаические, он не поддавался очарованию тёплой ночи.

– Да вот, размышляю…

– А ты, похоже, вдовушке приглянулся. О чём это вы с ней шептались, когда она взяла тебя под руку на пути к катеру?

– Будет фантазировать-то! Едва ли парой фраз обменялись. Она спрашивала, что я надумал по поводу ее дела. О покупке земли, разумеется.

– А ты что?

– Я спросил, не изменились ли её намерения. Сказал, что для составления списка участков, способных её заинтересовать, я должен буду выехать на день-два в столицу, и уточнил, готова ли она оплатить мои расходы. А что ещё я мог сказать?

– Ну-ну, давай-давай, куй железо… Во всех смыслах. Видишь, сколько желающих вокруг неё увивается, и, я полагаю, это далеко не все соискатели, – он хохотнул и легонько толкнул брата в бок.

– Скажи, а кто такой этот Аристарх, что все время подушки за ней носит на манер пажа? Я что-то никак не могу взять в толк…

– Как я слышал, друг семьи. Что-то вроде управляющего домом. А заодно и немецкому языку её учит, он же из немцев. А сестрица его – подруга Александры.

– Ну, то, что Резнельды вроде как друзья хозяйки – понятно. Но по своему статусу они ведь совсем ей не ровня.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, посуди сам, Серёжа: Александра и Софья ведут себя как подруги, но одна выглядит как царица, а другая как её служанка, фигурально выражаясь, конечно. Согласись, ни одна женщина, будь у неё средства, не позволит подруге так перещеголять себя в нарядах, у них же дух соперничества заложен как… как… как кукареканье у петуха или блеянье у овцы. Это инстинкт. Какой напрашивается вывод? У Софьи нет средств за душой. А значит, и у Аристарха их нет. Тогда на чём же держится их дружба? И какая это вообще дружба? Непонятно.

– Приживалы не такая уж редкость, – заметил Сергей. – Тебе ли не знать? Всякого рода компаньоны и компаньонки…

Было уж за полночь, когда братья подкатили к дому. Бесшумно отворив запертую на ночь калитку, они

очутились во дворе, где им под ноги кинулся пушистым комочком дворовый пес, так и прозванный Шариком за свою густую шубку и крутые бока. Забившись в истеричном восторге у ног братьев, он, вставая на задние лапы и, тихонько поскуливая, норовил лизнуть хозяевам руки. Проводив их до самой двери, он успокоился и уснул на войлочном коврике у порога. Утром Алексей проспал дольше обычного. Солнце стояло уже высоко, заливая привычным сиянием кроны раскидистых яблонь. Когда Алексей, искупавшись, вышел на тенистую террасу к столу, Сергей в распахнутой косоворотке уже заканчивал завтракать, а матушка листала агрономический журнал.

– А вот и наш спящий красавец, – добродушно поприветствовал его Сергей. – Неужели тебя так убаюкало шампанское с белым? Как спалось, кстати?

– Спалось хорошо, – отозвался Алексей. – Я еду в Петербург.

– Когда? – отложила чтение матушка.

– Сегодня.

– И чего это вдруг? Что за спешка?

– Я ненадолго, обернусь туда и обратно. Серёжа любит учить – поторапливайся, лови момент. Вот я и ловлю. Мне необходимо съездить в столицу, чтобы принять решение, стану ли я заниматься сделкой, о которой меня просит госпожа Максименко.

– А здесь ты этого решения принять не можешь? – Сергей с подозрением воззрился на брата.

– Нет, я хочу потолковать с некоторыми людьми именно в Петербурге.

– Оттуда виднее, что ли?

– Оттуда виднее.

– И когда тебя ждать назад? – спросила матушка.

– Думаю, в дней пять-шесть уложусь. Да не расстраивайтесь, мама, это действительно необходимо. В котором часу курьерский на Петербург?

Сборы не заняли много времени, и через четыре часа Алексей Иванович уже сидел в купе первого класса и смотрел в окно на мелькавшие за стеклом полустанки.

Санкт-Петербург окатил Шумилова традиционным летним дождём. Небо было закрыто плотной облачностью, день был тихий, безветренный. Прохожие привычно прятались под зонтами. Северное лето во всей своей красе! Хотя умытая дождём, глянцево блестевшая мощёная мостовая, сочная свежесть листвы и газонов, нарядные, кокетливо одетые дамы весьма выгодно контрастировали с пыльным ростовским пейзажем.

Алексей Иванович окунулся в ставшую привычной в последние годы сдержанно-надменную атмосферу столицы. Он вспомнил шумных донцов. Северного человека неуемный темперамент жителей Дона способен замучить. Чего только стоит манера ростовских кумушек обсуждать свои семейные и бытовые вопросы, расположившись на противоположных сторонах улицы, выкрикивая фразы о наваристом борще, об удачной покупке самовара, о соседке-паскуднице, посадившей свой горох прямо на меже. Двоюродная ростовская тётушка, пришедшая посмотреть на Алексея на второй день его приезда к родителям, потом спрашивала с тревогой у матушки: «Уж не болен ли племянник?» – таким он показался ей странно молчаливым и озабоченным.