Вера Оттер - Савант. Быть верным, быть милосердным, быть собой

– Ты не такой как все остальные, не так ли, Леонард? – тихо спросила Ридда. Кажется, ее вопроса не услышали даже следователи, теперь удивленно смотря на представившуюся им сцену. Савант только пожал плечами.

– Смотря, что именно вы имеете в виду.

– Я не говорю о твоей особенной медицинской книжке, молодой человек. Не смотри столь удивленно, я все же всю жизнь работала, облегчая больным людям жизнь, – усмехнулась Ридда. Дыхание Леонарда сбилось, он чуть приоткрыл рот, чтобы хоть что-то ответить, но так и не сказал ни слова. Очень редко люди замечали в нем неполноценного и то, что для Ридды это не стало секретом, было удивительно. – Я говорю об этом, – она положила свою худую ладонь на грудь Саванта в области сердца, – у тебя доброе сердце, полное милосердия. Когда-нибудь именно это спасет тебя или же обречет на смерть.

На этих словах Ридда убрала от Леонарда руки, показывая, что он волен идти.

– До свидания, Ридда, – произнес Бенджамин, но женщина покачала головой.

– Нет, прощайте. Больше в этой квартире никогда не произойдет ничего подобного, а значит, мы не увидимся, – произнесла Ридда и закрыла дверь. Несколько мгновений мужчины молчали, а потом Бенджамин махнул рукой, показывая, что действительно пора идти.

– Что она сказала тебе, Савант? – поинтересовался Кристофер, спускаясь по лестнице рядом с Леонардом. Тот все еще был под впечатлением от последнего разговора с Риддой, и только покачал головой, как бы говоря, что не собирается ничего объяснять. Райс хмыкнул и прибавил шагу, догоняя Бенджамина.

По дороге в полицейский участок, Леонард молчал. Он обдумывал все произошедшее в квартире жертвы, припоминая каждую деталь. Полупустая комната мальчика, шкаф, забитый книгами, твердая кровать и грязь на полу. Свет – тусклый, серый, навевающий тоску и раздумья. Сам Джон – совсем маленький, но уже познавший горе из-за потери родного человека. И то, как он отважно держал себя в руках, понимая, что теперь они с бабушкой остались совсем одни.

Для Саванта это было в новинку. Хотя бы потому, что после смерти матери у него никого не осталось. Отца он никогда не знал, а других родственников не существовало. Повезло уже, что ему было восемнадцать лет, а значит, он считался совершеннолетним и мог сам распоряжаться своей жизнью, не боясь оказаться в доме для сирот.

После гибели матери Леонард приходил в себя медленно, хоть это и не было явно заметно по его поведению. Он искал и, в конце концов, нашел работу, чтобы зарабатывать на еду и элементарные нужды. Следил за судом над водителем, который погубил его мать. Продолжал изучать психологию и штудировать книги по психотерапии. Спал, ел, учился и работал. И так по кругу. Но внутри него все это время, каждый день, словно разрывалось стекло, вонзаясь мелкими осколками в органы, особенно сильно задевая сердце. Оно болело, разрывалось на части, и Леонард не знал, как ему с этим справиться. Помогло только время. Однажды спустя почти год со смерти матери он проснулся и не ощутил привычной боли в сердце. Она утихла. Ах, если бы и воспоминания могли бы утихнуть также просто! Вся его память была настолько громкой и ясной, что иногда это заставляло чувствовать невыносимую головную боль. Вот и сейчас, обнаружив параллели между Джоном и самим собой, Савант никак не мог унять нарастающую мигрень.

– Что-то ты плохо выглядишь, Савант, – подметил Кристофер, когда они уже были в полицейском участке. И хоть в его голосе не было и толики сожаления, Леонард был слегка удивлен, что тот вообще хоть что-то заметил.

Бенджамин тут же посмотрел на Саванта, вглядываясь в его лицо. Через несколько секунд он покачал головой и отвернулся.

– Тебе стоит пойти домой и отдохнуть, Леонард. Сегодня мы справимся без тебя, – произнес следователь. Леонард только кивнул и, махнув рукой на прощание, медленно поплелся в сторону своего дома. Ему действительно было нехорошо. Казалось, что голова готова вот-вот взорваться от наплывших воспоминаний и эмоций. Сжав губы в тонкую линию, Савант старательно пытался ни о чем не думать.

Придя домой, он скинул обувь и, не раздеваясь, упал на кровать и уснул.

Когда Леонард проснулся, за окном уже было темно. Шел несильный дождь, но ветер завывал довольно громко. Наверно, именно из-за шума ветра Леонард и проснулся. Приняв прохладный душ, Савант посмотрел на часы. Было почти десять, и если он собирался успеть на встречу с Темпл, то ему стоило бы поторопиться. Одевшись, Леонард выскользнул из квартиры, накидывая капюшон, чтобы хоть немного спрятаться от дождя.