Александр Гальперн - Очертание ненужных дней. Стихи и рассказы

Куда улетают голуби умирать?
Туда же куда брат?
Или туда же куда и мать?
Доживают ли вообще до своей смерти?
Как долго бьется птичье сердце?

Каждое утро растирая глаза,
Ели вставая с постели.
Мы бродим многие уж года,
В поисках маминой колыбели.
Но находим школу, работу, скандалы и ссоры.
Друзей то слишком много,
то вовсе равны нулю.
И порой в размере лет прослеживаются зазоры.
В нашей головушке жестяной черствеют засоры.
И сидя у коробочки из под себя,
когда всё наконец то в конец промотали,
Поймем что опять всё проморгали.
Взглянем на голубей.
сверху увидем всю эту муравьиную карусель.
И пусть с дальнего неба,
Нами управляют как детальками Лего.
На всех дураков,
Все равно не хватит гробов.

Надежда умерла,
Спасения нет.
На улице казни, власти-плутократия,
Концлагеря, штрафбаты.
Город как фавела.
Помощь моветон.
Вообщем, все это лишь фон
Занят трон Социопатом, ретроградом, мизантропом, деспотом, тираном.
И все же продирается свет как божья милость.
Война не новость,
Ведь для каждого
Кредо он сам.
Смерть синоним жизни,
Мир поделен на части, вертикально.
Это пирамида, по ней взобраться невозможно.
Деградирует народ, казнокрадство процветает.
Знакомьтесь это дивный новый мир.

В следующий понедельник все будет хорошо,
Но по своему.
В следующий понедельник резко повыситься смертность.
В следующий понедельник начнется война.
Это революция во имя добра.
У нее цель лишь одна, не волнуйтесь
Все для вас, вы лишь из стада перевоплотитесь стаю, кровожадный
Абсолютно беспощадных, сеющих страх и ужас.
Мы против тирании, деспотии, и прочих угнетений.
У нас протекторат, и прольется крови град,
обрызган будет капиталистов фасад.
Мы разгребем весь этот бардак,
Что бы взрастить кромешный хаос.
Это не пир во время чумы,
Это бал в период оспы.
Великий Гэтсби?
Сожжем, также как Оруэлла, Булгакова, Брэдбери, Хемингуэя
И прочих остальных бестолковых.
Это Революция держись мир.
Все будет в следующий понедельник.

В каждой жизни смерть,
В каждой свече тьма,
В каждом отце сын,
В каждой молитве грех,
И каждый в пустыне сыт
Кашей из своих бед.
Сварить которую не нужен быт.
об этом говорил еще деда дед.
И что делать если в музыке света нет,
Ты слушаешь но не слышишь тот дивный сонет,
Хоть играй прям у уха квартет.
В каждой любви стыд,
В каждом уме бред,
В каждом царе бездомный,
В каждой помощи злоба,
В каждом взгляде зависть.
И каждый свободный не желает дома.
И в каждом поэте пропасть, куда тот падает постоянно.
Когда говорят рано, поэт отвечает поздно.

По улице мрачной,
Шаркает босыми ногами,
С довольно жизнью беспраздной,
Голодная мать ночами.
уж года два как ест от хлеба лишь крошки.
Всё отдает ребенку,
Всё ради дочки,
Всё кладет на могилку голубям в прикормку.

А облака всё идут куда то,
Не спешно.
Наверное, в этом и счастье.
Никуда не опаздывать по утрам,
Никуда не убегать ночью,
Не заканчивать работу в поте,
Искать любовь не в гроте,
А душу не хранить в хрустальном гробе.
Не задерживаться надолго в одном доме.
Радость узнавать не в роме.
И не ощущать той надуманной боли,
Что мы якобы в страшной депрессии
Будто подверглись репрессии.
Облакам все же проще,
Они ползут себе по глазури
Дрожжевым тестом.
Не торопя события, не превышая скорости.
Ведь не испытывают шепчущей горечи,
Что делает нас людьми.

Солнце встает,
В колокол Сент-Клемент бьет,
И будильник выспаться не дает,
Только тем кто в подземелье гниет.
А кто то даже не спал,
Во всем виноват кайот
Что бродит меж скал.
А у сонного глаза пейот.
И кайоту адресуется вся брань и оскал.
Те же чувства идут в сторону
Грома, любого бум, крепкого рома.
…
Хорошо тем кто не имеет часов дома,
кто вообще не имеет дома.
они блуждают не замечая
Как ускользают из под ног дни.
Они ходят числа не зная,
Сами себе короли.
Время их не берет,
Разве что воспаление легких.
…
Время все уничтожет,
Останется только пустырь.
И солнцем сожжены будут книги,
И в городах будет вечное эхо
Последнего слова «Прощай».
И гулко будет раздаваться звон капель о траву.
И уже давно потерян последний джидай.
Впредь больше никто не будет гореть в аду.
Никто не скажет Люблю.