Александр Лутченко - Литературный оверлок. Выпуск №2/2018

В издательстве «Мир ребенка» в 2015—2017 году вышли научно-популярные книги для детей: «От Олимпа до Тартара», «Там, где наши истоки», «Когда вода не в радость», «Как рождаются города», «Волшебство над водой», «Прогулки с призраками», «Путешествие императрицы за тридевять земель», «Где живут чудеса», «Как дорога становится проспектом», получившие широкий читательский отклик.

В 2014 г. институт Пушкина (Таллин) организовал литературный конкурс среди школьников Эстонии на лучший перевод прозы Р. Всеволодов и поэзии Е. Полянской.

На протяжении ряда лет Р. Всеволодов – один из руководителей конференции молодых писателей Северо-Запада, Международного фестиваля детского литературного творчества, городской литературной конференции, Всероссийской Ассамблеи «Адрес детства – Россия» в номинации «Слово».

1

– Что, страшно? – спросил он, и Агния сразу почувствовала себя виноватой. Виноватой за то, что бросившись ему навстречу всем существом своим, отшатнулась испуганно, увидев его обезображенное лицо, виноватой потому что за весь вечер так и не смогла совладать с собой, и полным, жадным взглядом сумела взглянуть на него всего единственный раз. Да и то, столько панической муки, болезненного сочувствия было в этом ее взгляде, что Юрий брезгливо усмехнулся в ответ.

Он спросил ее, страшно ли ей, когда пришло время стелить постель и ложиться вместе. Юрий застал ее врасплох этим своим вопросом. Она ведь изо всех сил старалась не думать каково это будет, – лечь с ним вместе теперь. Сможет ли она вытерпеть рядом с собой присутствие абсолютно чужого, ужасающего существа, в котором уже совершенно невозможно было узнать молодую любовь ее, статного красавца, вместе с которым они вышли из загса 21 июня 1941 года.

И той руки, под которую она тогда держала его, той руки, тепло которой она ощущала всем телом, твердой, надежной руки его, что давала ей не только уверенность в том, что он обязательно удержит ее, как бы сильно она не споткнулась, но и ощущение, что дома ждет непременное, уютное счастье, руки этой больше не было.

Он скупо объяснил ей, что горел в подбитом немцами танке, был уверен что не выживет, поэтому не писал ей из госпиталя.

– Но я выжил, – с каким-то вызовом сказал он.

Когда Агния провожала его на фронт, он предупредил: «Только ты смотри! Не закрути с кем-нибудь без меня. Я специально неожиданно вернусь, когда ты меня ждать не будешь. Вернусь, даже если меня убьют»

– Дурак! – закричала она тогда на него, – что ты глупости такие говоришь?!

– А глупости – это что, – улыбнулся он, – про то что «закрутить с кем-то», или то что меня убьют?

Она хотела зло пожурить его, попенять на ненужную сейчас браваду, но внезапно почувствовала, что земля расходится меж ними, словно расколовшаяся надвое льдина, части которой водные потоки уносят далеко-далеко друг от друга, и обязательно нужно что-то успеть сказать ему, что-то очень-очень важное, такие слова, без которых им, возможно, не суждено будет встретиться вновь.

И глупые юрины шутки, неподходящая расставанию улыбка, вдруг оказались жизненно необходимыми. Улыбка эта раскачивалась на ямочках его щек, словно детские качели, и сама Агния стала маленькой девочкой, бегущей к этим качелям, как к самой главной радости своей.

Оба они (как и все тогда, впрочем), были уверены, что война закончится очень скоро, и те, кто идет на фронт, через месяц-другой вернутся в свои дома гордыми победителями, приструнившими распоясавшихся иноземцев. Но время измерялось не листами календаря, а собственным расставанием. И продлись эта война пусть даже всего несколько дней, они бы все равно показались им вечностью.

– Ты не думай, – Агния все-таки не смогла сдержать слез, – не думай, дурачок, что я могу тебя не дождаться.

Она вспомнила эти свои слова, когда усталая, изможденная ежедневным трудом на сталелитейном заводе, где сорокакилограммовые стальные болванки для опорных мин приходилось вручную снимать с верстака, и поднимать с токарного станка сотни раз за день, столкнулась случайно на улице с давним своим ухажером, нынче ставшим солидным начальником спиртоводочного завода.

Он посочувствовал ее усталому виду, а она, торопясь пойти дальше, буркнула в ответ, дескать какой у нее еще может быть вид после 12-часового рабочего дня на заводе.

– Я могу устроить тебя на другую работу, – сказал он, – у нас никто по двенадцать часов не работает. Устрою тебя в цех розлива, будешь спирт по бутылкам разливать. Это тебе не стальные балки тягать.