Лина Кирилловых - Идущие. Книга II

Может, Вилле тоже чуть-чуть поплавает с ними, но это только если Анри и его фургон не запоздают: карнавал начинается в одиннадцать, а до главной городской площади ещё идти и идти. Через маленькую деревеньку, вырастающую прямо от противоположного берега, деревеньку с её плоскими крышами, крытыми шелестящей соломой, и дремлющими в тени собаками в рыжеватых подпалинах; через извивающиеся, как гремучие змеи, мощёные сбитым булыжником многочисленные улочки ремесленных и рабочих предместий; через несколько богатых кварталов, где в небо на семь этажей высятся мраморные дворцы с собственными садами и террасами искусственных водопадов. Минуя сначала мирно объедающих полусухую траву лошадей, пасущихся на деревенском выгоне в тени каменных жестколистых дубов, потом – шарахаясь на дорогах от них же, запряжённых в возки и телеги, потом – вдыхая фантастический, словно дыхание хищного зверя, чад от ползущих по улицам автомобилей, которых в центре города так много, что именно они, а не люди, кажутся его обитателями, Вилле вольётся в праздничную толпу. Яркую и разнородную – кого только ни бывает на празднике! Здесь и знатные разряженные дамы, держащие под руку мужчин в пиджаках и моноклях – выходят из автомобилей, грациозно ступая по мраморным плитам площади смело обнажёнными до колен ногами в остроносых узких туфельках; здесь и дородные краснолицые лавочники вместе со всем своим семейством – кто прогуливается просто так, кто, заранее получив разрешение бургомистра и уплатив необходимые взносы, бойко торгует с тележек-лотков пивом, выпечкой, сластями; здесь и бегающие и смеющиеся дети всех возрастов и сословий – свободные, как ветер, дети бедняков и такие, как Вилле, кто без спроса удрал из дома. Здесь и гвардейцы, и жандармерия. Здесь тайные шпионы короля. Здесь и доносчики, и осведомители, и карманные воры, срезающие кошельки и снимающие с рук браслеты и часы, и торговцы наркотической смесью, и падшие накрашенные женщины. Здесь, пугают родители на ночь своих непослушных отпрысков, и дикари с Юга.

О, эти южане, кровожадные южане, под покровом тьмы и в неразберихе народных гуляний проникающие за Стену и ворующие детей, чтобы сделать их рабами на своих зловонных рудниках! Устраивающие поджоги и промышляющие разбоем. Смешивающиеся с толпой на праздниках и прячущие лица под карнавальными масками. Темнокожие и хитрые, вооруженные кривыми ножами, не знающие ни могущества пара, ни железных дорог, зато так прекрасно умеющие убивать. Дедушка всегда говорил, что истребить дикарей не позволяет лишь милосердие к ближнему, свойственное цивилизованному человеку. Но Юг – это гиблое место. Цивилизованному человеку туда лучше не соваться. Туда, за Стену, где в пустынных краях разбросаны по бесплодной земле уродливые дикарские поселения. Вилле их никогда не видел, но прекрасно знал, что они отвратительны. Город был последним оплотом между цивилизацией и хаосом, и дед Вилле был здесь наместником не просто так. Он представлял в этом удалённом уголке корону. С бургомистром, здешним городским главой, они дружили.

Наконец заскрипели колеса, натужно и зычно закашлял Анри – хватил, видно, лишка из своей заветной фляги. А может, так давал знак – чтобы умница Анри не догадался-то, что сегодня Вилле решит сбежать в город… Старина Жан-Жак тоже должен был понять это. Только бы не взбудоражил стражу, которая в подобном случае перевернёт весь фургон вверх дном! Трудолюбиво всхрапнул пегий тяжеловоз, катя за собой фургон, замелькали солнечные зайчики, отражаясь от начищенных блях на его постромках. Вилле пригнулся и приготовился. Он знал, что у него будет всего лишь пара-тройка секунд, когда задняя часть фургона поравняется с розовыми кустами, растущими здесь с двух сторон аллеи, чтобы, подтянувшись на руках, запрыгнуть внутрь, оставаясь при этом частично скрытым густотой цветов и листьев. Но если вдруг кто едет сзади – всё пропало, его заметят. Вилле решился и выглянул, тут же убрав голову обратно – уже было не рассмотреть, есть ли кто-нибудь за фургоном, потому что он перекрыл собой вид на остающуюся позади него аллею и двор. Разом вспотели ладони – Вилле потёр их друг о друга. Тяжеловоз, мерно и гулко ступая, проскрёб округлыми боками свисающие над аллеей ветви. Ломовые кони все упитанные, особенно у Анри – этого пегого, кажется, зовут Рино. От него пахло овсяной болтушкой и потом, но не неприятно. Вилле увидел держащего поводья Анри, вернее, только его загорелые пухлые руки, потом обзор перекрыла дощатая стенка фургона, выкрашенная снаружи в зелёный цвет, и Вилле понял: сейчас. Он бросился вперёд, выдираясь из зарослей, и ухватился одной рукой за пыльную стенку как раз в том месте, где она заканчивалась. Полог был поднят, но внутри фургона таилась темнота. Второй рукой Вилле опёрся об усыпанный шелухой пол, подтянулся и, помогая ногами, втащил себя в благословленный мрак, перекрещенный кое-где пробивающимися через щели в досках тёплыми лучами солнца. Позади фургона никто не ехал. Всё получилось отлично. Но ещё были ворота – вдруг всё же досмотр… Вилле отполз поглубже, пачкая штаны о земляное крошево, и сжался в клубок за нагромождением порожних ящиков. Подумал было залезть в один из них, как делал ещё года три назад, но тут же отбросил эту идею: уже не поместится, сколько раз пробовал. Анри опять закашлялся за своей перегородкой.

Читать дальше