Лиза Сибиренко - Пленённые любовью. Повесть, покорившая Instagram

– Хорошо, было приятно с тобой пообщаться, вечером спишемся?

– Давай, – сказала я и зашла в подъезд, подарив на прощание Сэму пламенный взгляд. В моей голове блуждали различные мысли, но одна не давала мне покоя. Мы с Сэмом, наконец, познакомились, и, похоже, он хочет со мной общаться. В душе я надеялась, что тоже ему нравлюсь, может он меня куда-нибудь позовет!

За этими мыслями я не заметила, как поднялась на седьмой этаж и стояла перед дверью своей квартиры с ключами в руке. Я была в легкой эйфории от произошедшего события, похоже, что я влюбилась…

Я вставила ключ в дверной замок и повернула его два раза по часовой стрелке. Дверь распахнулась, я вошла в светлую прихожую, почувствовав родной запах дома. Лавандовый запах перемешался с ароматом только что приготовленного борща. Это моя мама – Марина Анатольевна, юрист по образованию, на кухне изо всех сил творила обед. Мы с мамой были очень похожи, как две капли воды, и она, несмотря на свои сорок восемь лет, выглядела очень молодо. Можно было даже сказать, что мама – моя старшая сестра.

Я закрыла за собой дверь, сняла сапоги, поставила их на бежевую обувную тумбочку. Прошла чуть внутрь прихожей и подошла к шкафу, сняла с себя пальто и берет, повесив их на плечики, убрала в шкаф и заглянула на кухню поздороваться с мамой.

Наша кухня была средних размеров около десяти квадратных метров и выходила на южную часть дома, от чего каждый день мы могли радоваться солнечным лучам, проникающим в кухню через окно. Интерьер был самый обычный. Обои кремового цвета гордо украшали стены, на полу лежал светло-бежевый линолеум, а на потолке висели самые обычные потолочные плитки. Мой отец – Александр Филиппович, подполковник сухопутных войск – не любил роскоши, поэтому интерьер в нашей квартире не отличался какой-то особенной дизайнерской изюминкой. Все было спокойно и прагматично. Так же, как и сам папа. Он был высоким поджарым мужчиной, ростом примерно метр восемьдесят. У него были русые кудрявые волосы, но свои пушкинские кудряшки он не любил и всегда их сбривал. Своими пышными локонами я была обязана отцу. Александр Филиппович обожал свою родину и ни разу не был заграницей, зато с большим великодушием отпускал туда нас с мамой.

– Как дела в школе? – спросила мама, улыбаясь.

– Нормально, – ответила я с невозмутимым видом, будто никто меня и не провожал вовсе.

– Кушать будешь?

– Да! Только переоденусь.

– А что это за мальчик тебя провожал?

– Какой мальчик? – спросила я с неподдельным удивлением.

– Это ты мне расскажи какой, – улыбнулась мама. – Я вас видела с балкона. Это твой кавалер?

– Нет, мама! Просто знакомый со школы. Ему было по пути со мной.

– Ну, ну. Знаем мы таких, кому по пути. Ты помнишь, что сегодня дежуришь по квартире?

– Конечно, мама, – улыбнулась я в ответ. – Я пойду переоденусь.

Как только у мамы появилась я и доросла до десятилетнего возраста, она стала приучать меня наводить порядок в квартире. А со временем, мама придумала дежурство и разбила его по дням. Так, два раза в неделю, я должна была убираться в квартире вместо неё, а иногда я готовила еду. Конечно, порой мне казалось, что мой труд эксплуатируют, но мама всегда доказывала мне обратное и утверждала, что это – то же самое, что и школа. «В жизни все пригодится» – говорила она. И я помогала ей.

Я начала вспоминать свои домашние дела, а их было предостаточно. Мне нужно было прибрать всю квартиру, вынести мусор, и успеть сделать уроки. А времени оставалось не так уж и много, прогулка с Сэмом, вроде бы, длилась минут пятнадцать, на самом же деле прошел целый час, и теперь мне нужно было спешить. Я вымыла свои сапоги, приняла душ и, переодевшись в домашнюю одежду, взялась за уборку, перед этим не забыв пообедать. Сначала я вытерла пыль, затем прошлась с пылесосом по квартире и наконец, вымыла полы. На мое удивление прибираться было нелегко, я все делала на автомате, мои мысли были с Сэмом.

Все мое тело горело в невидимом пламени при одном воспоминании о нем. Сердце бешено колотилось, а руки дрожали. Я не могла спокойно делать свою домашнюю работу, мне хотелось ему написать, но я понимала, что могу показаться навязчивой, и изо всех сил держала себя в руках. Весь вечер я была на иголках, не могла даже поесть, хорошо, что родители не заметили во мне сильных изменений, потому что еду в рот я все-таки затолкала. За уроки я села глубоким вечером, когда мама с папой уже легли спать, но мне было совершенно не до сна. Я сгорала от нетерпения, мои руки неимоверно чесались написать Сэму хоть что-нибудь, хотя бы малюсенькое сообщение, и в момент, когда я уже почти собиралась отправить ему свои душевные излияния, от него пришло долгожданное сообщение: