Иван Жук - Встреча

Правда, дверь распахнулась раньше, чем до нее добежала женщина. И прямо в дверном проеме Марина столкнулась лицом к лицу со щупленьким, сгорбившимся Миронкой, который вносил как раз со двора очередное ведро со щебнем.

Налетев на ведро, Марина отпрянула от Миронки. От столкновения с женщиной ведро с мусором опрокинулось и с грохотом полетело на пол. Марина тоже упала рядом. И, схватившись руками за ногу, скривившись от боли, простонала:

– У-у-м!

Взглянув на нее, скорчившуюся под дверью, Иван Яковлевич отступил к иконам, опустился перед ними на колени и начал безмолвно молиться Богу.

К Марине же со всех сторон сбежались Миронка, Лена, Алик, поэт Сырцов и даже о. Самсон.

– Мама! – склонилась к Марине Лена. – Больно?! Миронка, Алик, перенесите её в палату.

– Нет, я – сама! – зарычала Марина, вскакивая.

И тотчас, кривясь от боли, рухнула прямо на руки подхватившим ее мужчинам.

И привиделся Марине лес, – первозданный, девственный, весь залитый солнцем и птичьим щебетом. По тропинке вдоль бурной речки шли с удочками двое: десятилетние Марина и Иван Яковлевич.

Вот мальчик остановился и показал девочке, куда им надо перебраться через лежащее в речке поваленное дерево. Он первым влез на скользкий влажный ствол и поманил за собой Марину.

С тревогой взглянув на воду, девочка проследовала за мальчиком.

– Только не смотри вниз, – предупредил Марину пятнадцатилетний Иван Яковлевич, делая шаг по стволу вперед. – Давай руку.

Взволнованная Марина протянула руку Ивану Яковлевичу, и они уже вместе, Иван Яковлевич впереди, а Марина – сзади, пошли над бурлящим лесным потоком, по мокрому скользкому стволу.

Дойдя до середины речки, Марина не удержалась и посмотрела вниз. Тут же нога ее поскользнулась. И девочка закричала, падая.

Обернувшись на её крик, Иван Яковлевич сказал, протягивая ей руку:

– Не смотри вниз! Держись!

Хватаясь за руку мальчика, девочка все же свалилась в воду.

Бурная река подхватила девочку. Еще чуть-чуть – и она унесла бы Марину на камни.

Отбросив удочки в воду, мальчик одной рукой схватился за ветку дерева, а другой из последних сил стал удерживать тонущую Марину. А когда силы мальчика иссякли, он поднял глаза к небу и безмолвно взмолился к Богу.

И тогда, неизвестно откуда взявшись, прямо над мальчиком вырос седенький старичок в белом подряснике и в белой же камилавке на голове. Ободряюще улыбнувшись Ивану Яковлевичу, он протянул девочке посох. Марина схватилась свободной рукой за посох и подтянулась.…

…дернувшись, повзрослевшая лет на тридцать Марина вскочила с подушки и растерянно огляделась.

Она находилась в больничной палате. Вокруг располагались койки и такие же, как сама Марина, серолицые, побитые жизнью женщины в форменных пижамах, сидя на койках: одни – разговаривали, другие – играли в карты.

Понемногу придя в себя, Марина по привычке протянула руку к тумбочке, к стоявшему там стакану с водой. Дотягиваясь до стакана, она и сама посмотрела в ту сторону. И от неожиданности едва-едва не опрокинула стакан.

Прямо перед Мариной, у тумбочки, стоял мокрый посох, – тот самый, из ее только что закончившегося виденья.

– Откуда взялась эта палка? – после секундного замешательства спросила Марина у своей соседки.

– А пока ты спала, твой дедушка приходил, – объяснила та. – Посидел и ушел. А палку, видать, забыл. Ничего, он сказал, что скоро опять зайдет.

Марина кивнула только и опустила голову на подушку. Полежала секунду-другую, глядя перед собой, и снова скосила глаза на посох.

Он по-прежнему стоял у тумбочки, – реальный, отбрасывающий густую тень на часть стены и пола, весь покрытый капельками воды, с единственным зеленым листиком, едва-едва трепещущим на сквозняке.

– Может, убрать? – потянулась к посоху соседка Марины.

– Не надо, – твердо сказала Марина.

*Иван Яковлевич Корейша, московский блаженный. (1783 – 1861 гг.).

Важной походкой, более чем на голову возвышаясь над окружающими, по внутреннему дворику царского дворца шествовал палач. Не замечая ни бочкарей, ни босоногих девок, развешивавших белье, ни пучеглазого малыша, играющего с собакой, палач приблизился к центру дворика и поднялся по ступенькам на возвышение. Откинув на спину капюшон, он поднял с плеча топор и резким, выверенным движением рубанул сверху вниз по плахе.

Раздался тупой удар. И прямо в толпу зевак, сбежавшихся к возвышению, громко захлопав крыльями, улетела серая обезглавленная курица.